Кольцо Фрейи
Шрифт:
Со стороны корабля слышались голоса, стук топора, над вершинами прибрежных елей взлетели клубы дыма. Похоже, дружина тоже располагалась провести здесь ночь и готовила ужин. Вокруг в ельнике раздавались шаги, треск сучьев: хирдманы собирали сушняк для костра. Один из них прошел совсем рядом с Гунхильдой, вопросительно глянув на нее: дескать, чего это девушка сидит на стволе упавшей ели, такая угрюмая, будто троллиха? Гунхильда ответила ему сумрачным взглядом: идти на берег к людям ей совсем не хотелось.
Рано она обрадовалась, что все закончилось. Харальд принял выкуп и виру за обиду, даже признал,
– Зачем, зачем! – в невыносимой тоске воскликнула она, глядя на воду сквозь вершинки ниже растущих елей, как в оконце.
Ведь она уже мысленно простилась с ним! Уже почти свыклась с мыслью, что эта разлука навсегда, что в дальнейшем она сможет произнести имя «Харальд» только после того, как родится и будет наречен ее сын от Хакона конунга. Она уже почти повернулась спиной к прошлому и устремила взгляд вперед. Но он опять явился, как тролль из-под земли, разбил ее надежды на иное счастье, ее будущее! Вновь вернулась тоска неизбежной разлуки, его присутствие бередило сердечную рану, томило необоснованной надеждой, что все еще может как-то измениться. Гунхильда почти ненавидела его за то, что он причиняет ей эти страдания и никак не желает оставить в покое!
– Ч-что ты здесь сидишь? – раздался поблизости знакомый голос. – Если ты г-голодна, сейчас будет каша. Пойдем. Они еще не скоро сюда приедут.
Гунхильда повернулась. Харальд стоял под елью – без кольчуги, но в той же серой кожаной рубахе с черными пятнами крови на подоле, с взъерошенными светлыми волосами, с Синим Зубом у пояса. Он подошел и протянул руку, желая погладить ее по голове, но Гунхильда отстранилась и вскочила.
– Не трогай меня!
– Что же ты так неприветлива с родичем? – Харальд усмехнулся. – Сидишь здесь, как тролль!
– Сам ты тролль! Видеть тебя не хочу!
– Да ты и злая, как тролль! – Харальд усмехался, что можно было бы принять за бесчувственность, но Гунхильда уже знала, что так он усмехается, когда разговор ему неприятен. Что ни говори, ей он тоже был не лучшим другом. – Еще укусишь. Посиди-ка лучше вот здесь!
С этими словами он вдруг схватил Гунхильду и подбросил, посадив на кривое ответвление елового ствола. Гунхильда завопила, внезапно оказавшись почти на высоте собственного роста над землей, и вцепилась в ствол, чтобы не упасть; кое-как она утвердилась на этом сидении, под смех Харальда одернула задравшиеся подолы. После болтания по камням она была вся в синяках, которые
– Да уж я бы тебя укусила! – в негодовании крикнула она, теперь глядя на него сверху вниз, гневаясь и чувствуя себя глупо. – Ты мне всю жизнь испортил, и хочешь сделать еще хуже! Я могла бы стать королевой Норвегии, а ты мне помешал! Почему ты не оставишь меня в покое? Я лишилась уже второго жениха, и на этот раз из-за тебя!
– А за первый раз благодари своих родичей! Но не огорчайся. Если Хлода родит девочку, я сам возьму тебя в жены.
– Я тебе откажу! – крикнула Гунхильда, готовая в этот миг на все, лишь бы ему досадить. – И все равно ничего не выйдет, потому что она родит мальчика! И этот мальчик станет твоим преемником, но только ты этому не обрадуешься!
– Откуда ты знаешь? – Харальд нахмурился и шагнул к ней. – Это… Ты опять…
– Это ты опять! Опять ломаешь мою жизнь! А я просто вспомнила то, что было… в кургане. Я вспомнила, что сказала мне Фрейя. Вспомнила, когда увидела, как твоя жена вместе с ведьмой из леса созывает злых духов, чтобы тебя погубить! У нее теперь уж почти есть сын, ты больше ей не нужен и она может мстить тебе за своих родных, она сама это сказала! Так что тебе лучше не ходить по морям и встревать в чужие дела, а сидеть дома и заниматься своими собственными!
– Что ты говоришь? – Харальд метнулся к ней и схватил за колени, будто хотел немедленно сдернуть назад на землю.
– Не трогай меня! – Гунхильда покачнулась на своем насесте, вскрикнула и крепче вцепилась в ствол. – Хочешь, чтобы я упала и сломала шею?
– О какой ведьме ты говоришь? – настойчиво допрашивал Харальд, вновь ставший очень хмурым и даже свирепым. – При чем здесь Хлода?
– Я говорю о ведьме, что жила в лесу за вашей усадьбой. Ее звали Улла… или как-то так.
– Что? – У Харальда мелькнула дикая мысль, что ведьма его детства ожила и вернулась.
– Улла, или Ульвин, или еще что-то такое, мне было некогда разбирать.
– Как она выглядела?
– Я плохо рассмотрела в темноте.
– Старая или молодая?
– Ну… не очень старая. – Гунхильда помнила лишь размытую фигуру с растрепанными волосами. – Но я знаю, это она сделала ту рунную кость, которую нашли в постели, и сделала ее для меня! А вовсе не для Ингер! Хлода принесла ее в тот самый день и подложила мне, чтобы меня свести с ума и погубить, а когда узнала, что в эту самую ночь сбежала Ингер, то сама же повела всех искать кость и обвинила меня в колдовстве! Она пять лет не могла забеременеть, пока не связалась с той ведьмой и та помогла ей своими заклятьями. А когда она забеременела, то уговорила ведьму погубить тебя, пока ты был за морем!
– Ты лжешь!
Лицо Харальда исказилось яростью; он сдернул Гунхильду с дерева и прижал спиной к стволу, стиснув ей руки так, что она вскрикнула от боли.
– Нет! Я не лгу! – в гневе выкрикнула она ему в лицо. – Я знать вас не хочу! Я хотела уехать в Норвегию и больше никогда не видеть ни тебя, ни твою жену, ни ваших ведьм! Ты сам мне помешал!
– Хлода не могла связаться с ведьмой!
– А почему тогда у нее пять лет не было детей, а потом вдруг появился этот ребенок?
– Так бывает и безо всяких ведьм!