Кольцо из склепа
Шрифт:
– Отпусти! Мне больно!!!
И дальше – дикое завывание, непонятное, невразумительное, без слов, режущее слух, разрывающее перепонки, сдавливающее сердце от сочувствия, желания и невозможности как-то помочь. А также – недоумение от полнейшего непонимания.
Что произошло?
Что случилось?
С чего вдруг истерика?
И, просто ли истерика?
Я, да и не только я, все мы чувствовали, что Ира ощущает сильнейшею боль. Не знали только, что является ее причиной, с чего вдруг она
– Она упала? – спросил у Влада первое, что взбрело в голову.
Ответ я не услышал, слова друга заглушил новый еще более пронзительный крик боли. Так, наверное, кричат роженицы, не знаю, никогда не присутствовал при этом действии. Вот только сравнение подобрал неудачное. Рожающие женщины кричат лишь от боли. Здесь же – дичайшая смесь боли, отчаяния и еще чего-то, берущего начало у истоков первобытного ужаса.
– Влад, отпусти ее!
Таня не понимала, что происходит, впрочем, этого не понимал никто. Моя жена думала, что Влад делает больно ее подруге и снова набросилась на него с кулаками. Сражаться с двумя женщинами, когда и с одной он едва справлялся, Владу было не по силам.
– Убери свою истеричку! – заорал он, пересиливая шум непогоды и крик жены.
Я послушно обхватил Таню за талию и оттащил в сторону. Таня всхлипывала, и дрожала. Она плакала, но в темноте этого не было видно.
– Что он с ней делает? – спрашивала у меня, смирившись и больше не пытаясь бросаться в рукопашную.
– Не знаю, – честно ответил я, – но, мне кажется, Влад здесь не причем…
– Димка, подойди!
Владу удалось надежно ухватить жену, Ира больше не сопротивлялась, крик понизился, перейдя в заунывный скулеж.
– Посвети, пожалуйста, – он ткнул мне в руку зажигалку.
Я долго чиркал колесиком, вспыхивающая на мгновенье искра тут же гасилась ветром и дождем.
– Ничего не получится.
Влад сам это понял. Снял с себя мокрую насквозь куртку, накрыл нам троим головы и попросил повторить.
Слабенький огонек на мгновенье разрезал темноту. Я увеличил подачу газа и попробовал снова. Огонек вспыхнул ярче, и тоже ненадолго. Он потух, но красный отблеск, словно от тлеющего уголька продолжал светиться под нашим крошечным навесом.
Что это? Загорелась одежда?
Невозможно, она мокрая, ее можно выкручивать.
– Ирочка, объясни мне внятно, что случилось и где у тебя болит?
Не переставая подвывать, Ира подняла левую руку. Тлеющий уголек стал ярче и приобрел цвет раскаленного метала. Впрочем, это и был – раскаленный метал. Злополучное кольцо на ее мизинце горело огнем, распространяя вокруг себя тошнотворный запах сожженной плоти.
– Господи! – вырвалось у меня, и я едва смог подавить рвотный симптом.
Влад потянулся к кольцу, дотронулся до него, обжегся, резко
Что делать?
Извечный вопрос, ответ на который никогда вовремя не приходит. Увиденное шокировало и меня, и видавшего всякое Влада. Возможно, он был бы более хладнокровным, если бы все происходило с кем-то другим, чужим для него, посторонним. Но сейчас дело касалось его жены, а, значит, затрагивало его лично. И он не мог равнодушно смотреть на страдания дорогого человека, взвыл от бессилия и отчаяния, словно раненый зверь.
Только, толку от вытья было – ноль. Если ничего не предпринять, Ирка не выдержит. Ее сердце разорвется от боли.
– Влад, – тормошил я друга, – Влад!
Подошла Танька. Увидела огонек на руке подруги, уловила запах горелого. Что-то в ее голове перемкнулось. Она не свалилась в обморок, просто села в лужу и, не мигая, остолбеневшая, таращилась на нас.
– Влад, очнись ты, наконец!
Я в сердцах вмазал другу по лицу. Со всей силы. Звука пощечины не услышал, но в ладони отдалось приглушенной болью.
Влад мотнул головой, сбрасывая с себя невидимые путы. Глаза его, горевшие красными огоньками отражающегося жара, перестали быть стеклянными.
Очнулся, пришел в себя, стал что-то искать в карманах.
– Димка, у тебя нож есть?
– Зачем?
– У тебя нож есть? – рыкнул Влад.
– Владик, дорогой, сделай что-нибудь… Мне очень больно… – умоляла Ира.
У нее не осталось сил кричать, голос был тихий, едва различимый.
– У меня нет ножа! – закричал я, догадываясь, что Влад собирается сделать.
Я понимал: возможно, это единственный выход, только разум и эмоции не всегда находятся рядом. А если даже и рядом, то чаще побеждают эмоции.
– Хоть что-нибудь у тебя есть? Острое, режущее, металлическое.
Я молчал. Он снова начал выворачивать карманы. Что-то звякнуло, наверное, связка ключей.
– Найди мне два камня, только – быстро!
– Влад…
Ирка на мгновенье забыла о боли, теперь ею всецело завладел страх.
– Потерпи, родненькая. Тебе не будет больно. Я все сделаю быстро. Ты даже не почувствуешь.
Но голос мужа ее не успокоил. Присмиревшая было Ирина, вдруг резко дернулась, свалила нас обоих с ног и рванула в темноту. Некоторое время мы еще слышали ее удаляющийся отчаянный крик, а затем и он умолк.
Глава девятнадцатая
Сказать, что мы были ошарашены, не передать и сотой доли того, что мы чувствовали на самом деле. Шокированы – по сути ближе, но и это слово не совсем точное. В последнее время мы переживали непрерывный шок, свыклись с ним, и научились отключаться от реальности, чтобы оградить себя от обрушившихся несчастий.