Кольцо (Кольцо Кассандры)
Шрифт:
Ее огромные печальные глаза открылись вновь.
— Ах, Вальмар… — По лицу Кассандры потекли слезы. — Я вовсе не хотела… Я не могу…
— Ничего не говори сейчас. Слушай меня.
Он говорил с ней совеем как ее покойный отец. Вздохнув, Вальмар продолжил:
— Я хочу сказать тебе нечто очень важное. И раз уж мы вынуждены затронуть эту тему, знай, что я по-прежнему люблю тебя. Я не хочу тебя терять, как бы ты ко мне теперь ни относилась.
Кассандра покачала головой, вынула из кармана большой кружевной платок, высморкалась и сквозь слезы уверила его:
— Я отношусь
Это было правдой. Кассандра действительно любила этого человека, и вид его страданий причинял ей боль.
— Тогда слушай меня внимательно. Ты должна, перестать встречаться с твоим… другом.
Кассандра в ужасе воззрилась на Мужа.
— И вовсе не по той причине, о которой ты подумала.
Дорогая, я на двадцать девять лет старше тебя, и я не дурак.
Я понимаю, что в жизни случается всякое. Конечно, каждому из тех, кто оказывается в подобной ситуации, приходится несладко, но, если вести себя с умом и тактом, можно сохранить достоинство и выжить. Однако сейчас я имею в виду не это. Речь идет о совершенно иных материях. И если я говорю, что ты должна перестать видеться с… Дольфом (было видно, что произносить имя соперника ему нелегко), то дело вовсе не во мне и не в нашем браке. Даже если бы ты вообще была не замужем, с этим человеком встречаться тебе ни в коем случае не следовало бы.
— Это еще почему? — сердито воскликнула Кассандра, вскакивая на ноги. От признательности, которую она испытала к мужу в первые минуты, не осталось и следа. — Потому что он писатель? Ты что же, считаешь, что Дольф — безнравственный представитель богемы? Уверяю тебя, это глубоко порядочный и во всех отношениях достойный человек.
Абсурдность ситуации, в которой она была вынуждена расхваливать любовника перед собственным мужем, осталась незамеченной обоими супругами.
Вальмар, вздохнув, снова опустился в кресло.
— Неужели ты думаешь, что я настолько ограничен? Я вовсе не считаю, что писатели, художники и прочие представители творческих профессий нам не ровня. Никто не заподозрит меня в подобном снобизме. Надеюсь, Кассандра, ты это понимаешь. Я имею в виду совсем другое. — Он наклонился вперед и с внезапным ожесточением продолжил:
— Ты не можешь встречаться с этим человеком вовсе не потому, что он писатель… Тебе нельзя бывать у него, потому что он еврей. Мне тяжело и неприятно говорить тебе об этом. Я считаю, что события, происходящие у нас в стране, отвратительны. Но факт остается фактом. Ты — моя жена, мать моих детей, и я не хочу, чтобы тебя убили или посадили в тюрьму!
Понимаешь ты это или нет, черт тебя подери! Это ведь не шутка!
Кассандра не верила собственным ушам. Ей казалось, что кошмарный сон, начавшийся во время беседы с Дольфом, никак не закончится.
— Ты хочешь сказать, что его могут убить?
— Я не знаю, что они могут с ним сделать. Честно говоря, я сам уже мало что понимаю. Но мне ясно одно: если мы будем вести себя тихо и не ввязываться в неприятности, тебе, мне, Ариане и Герхарду ничто не угрожает. Но твой друг в опасности. Кассандра, прошу тебя… — Он схватил ее за руку. — Если с ним случится что-то плохое, я не хочу, чтобы
— А как же он?
Кассандра была так испугана, что даже не могла плакать.
Слова мужа окончательно сняли пелену с ее глаз.
Вальмар лишь покачал головой:
— Мы ничем не можем ему помочь. Если он достаточно умен, то уедет из Германии.. — Он взглянул на Кассандру. — Скажи ему об этом.
Кассандра смотрела на огонь, не зная, как быть.
Она твердо была уверена лишь в одном: Дольфа она не бросит ни при каких обстоятельствах — ни сейчас, ни потом.
Когда Кассандра вновь взглянула на мужа, вместо гнева в ее глазах читалась нежность. Она подошла к Вальмару и ласково поцеловала его в щеку.
— Спасибо тебе за то, что ты так великодушен со мной.
Ни единым словом он не упрекнул ее за измену. Его тревожила лишь ее безопасность, даже безопасность ее возлюбленного. Все-таки Вальмар необыкновенный, подумала Кассандра. В этот миг она любила его больше, чем когда бы то ни было. Положив руку ему на плечо, Кассандра спросила:
— Значит, все так плохо?
Он кивнул:
— Еще хуже, чем ты думаешь. Мы всего не знаем. — И добавил:
— Но придет время, и мы узнаем обо всем.
— Не могу понять, как могло дойти до такого.
Она направилась к выходу, а Вальмар взволнованно крикнул ей вслед:
— Ты сделаешь то, о чем я тебя попросил?
Кассандра хотела бы успокоить его, дать какие угодно обещания, но теперь ложь между ними стала невозможна.
Вальмар и сам знал правду. Вот и хорошо, можно не лгать, подумала она.
— Я не знаю.
— Но у тебя нет выбора! — сердито воскликнул он. — Кассандра, я запрещаю тебе…
Но ее в комнате уже не было.
Глава 4
Полтора месяца спустя внезапно исчез один из друзей Дольфа, тоже писатель. Он не был такой знаменитостью, как Штерн, но в последнее время тоже никак не мог найти издателя, который согласился бы его печатать. В два часа ночи любовница Гельмута (так звали этого человека) позвонила Дольфу в истерике. Она гостила у матери, а когда вернулась домой, то увидела, что квартира перевернута вверх дном, Гельмут исчез, а на полу пятно засохшей крови. Рукопись, над которой он работал, была разбросана по всей комнате. Соседи слышали крики, но ничего определенного сказать не могли. Дольф немедленно отправился на квартиру к Гельмуту и увез несчастную женщину к себе. На следующий день она переехала к своей сестре.
В тот день, когда Кассандра приехала в Шарлоттенбург, Дольф пребывал в глубочайшей депрессии. Исчезновение Гельмута совершенно выбило его из колеи.
— Я ничего не понимаю, Кассандра. У меня такое ощущение, что вся страна сошла с ума. По жилам нации различается медленно действующий яд. Вскоре он дойдет до сердца, и тогда все мы погибнем. Но мне, я полагаю, этого момента все равно не дождаться.
Он угрюмо насупился, и Кассандра встревоженно подняла брови:
— Что ты хочешь этим сказать?