Кольцо (Кольцо Кассандры)
Шрифт:
— Vous desirez? [2] .
Окна особняка гостеприимно светились в вечерних сумерках.
— Мне нужен господин Жан-Пьер де Сен-Марн, — сказала Ариана.
Горничная уставилась на нее с непонимающим видом.
— Его что, нет дома?
— Он дома, — медленно ответила горничная. — Но война окончена, мадемуазель. Не нужно больше тревожить господина де Сен-Марна.
Ей до смерти надоели все эти попрошайки, которым вечно что-то нужно от месье Пусть теперь обращаются к американцам Они просто терроризируют
2
Что вам угодно? (фр.)
Ариана не могла понять, чем вызвана неприязнь этой пожилой женщины.
— Видите ли… мой муж и господин де Сен-Марн старые друзья. Муж сказал, что я должна разыскать в Париже господина де Сен-Марна…
Ариана запнулась, а старуха неодобрительно покачала головой:
— Все вы говорите одно и то же.
Эта девчонка выглядела не лучше, чем другие беженцы: тощая, бледная, в руке какой-то узелок. Похоже, она не мылась по крайней мере целую неделю. Если у месье есть деньги, это еще не означает, что все, кому не лень, могут у него попрошайничать.
— Я выясню, дома ли господин де Сен-Марн, — буркнула горничная.
Но судя по тому, что роскошный «роллс-ройс» стоял во дворе, можно было предположить, что хозяин дома.
— Подождите здесь.
Ариана с облегчением опустилась на скамейку во дворике.
Ее знобило от вечерней прохлады. Но ничего страшного — Ариана уже привыкла к голоду и холоду. Ей казалось, что ничего другого в своей жизни она и не знала. А если что-то другое и было, то воспоминаний не осталось. Прошло очень много времени, возможно, часы, прежде чем кто-то потряс Ариану за плечо. Она открыла глаза и увидела перед собой неприятное лицо горничной.
— Он вас примет, — неохотно сообщила она.
Ариана испытала неимоверное облегчение — не столько от мысли о том, что она все-таки увидит господина де Сен-Марна, сколько от того, что появилась надежда получить ночлег. Пусть ее устроят где угодно, хоть на чердаке, лишь бы никуда больше не идти Ариана мечтала только об одном — чтобы ей позволили здесь остаться.
Следом за горничной она поднялась по мраморным ступенькам лестницы и оказалась у парадного входа. Важный дворецкий распахнул перед ней двери. Он чем-то напоминал Бертольда, но глаза, пожалуй, были добрее. Дворецкий окинул взглядом посетительницу и, ни слова не говоря, куда-то удалился. Горничная вновь неодобрительно покачала головой и объяснила:
— Он отправился к месье. Вас скоро пустят, подождите.
А я пойду.
— Спасибо, — поблагодарила Ариана, но ее благодарность была ни к чему.
Дворецкий вскоре вернулся и повел Ариану по коридору, стены которого были обиты бархатом и увешаны портретами предков Сен-Марна. Ариана не видела ничего вокруг; она кое-как переставляла ноги и в конце концов оказалась перед дверью, створки которой сплошь состояли из зеркал.
За дверью располагался салон, очень похожий на одну из комнат берлинского королевского дворца: повсюду
— Господин де Сен-Марн? — устало спросила Ариана, у которой уже не оставалось сил для соблюдения светских условностей.
— Да.
Господин почти не шевельнулся, но все же легким кивком дал ей понять, что она должна приблизиться. Лицо его по-прежнему сохраняло серьезность, но глаза были добрыми.
— Я Сен-Марн. А вы кто?
— Ариана… — Она запнулась и продолжила:
— Я Ариана фон Трипп. — Глаза хозяина смотрели на нее все так же мягко. — Манфред сказал, что, если Берлин падет, я должна приехать сюда. Извините, но я надеялась, что…
Сен-Марн подъехал к ней поближе и протянул руку.
— Добро пожаловать, мадам. Садитесь, пожалуйста.
Однако улыбки на его лице не было Сен-Марн знал, что эта девушка сказала ему еще не все. И, судя по всему, хороших новостей от нее ждать не приходилось.
Аркана села и посмотрела в лицо французу. Пожалуй, он был даже красив, но красота его была совершенно другого рода, чем у Манфреда Как могли они подружиться? Рассматривая школьного приятеля своего мужа, Ариана ощутила острый приступ одиночества. Ведь ей не суждено когда-либо вновь увидеть Манфреда.
— Сколько времени вам понадобилось, чтобы сюда добраться?
Он внимательно вглядывался в ее лицо. Сколько раз ему уже доводилось видеть таких людей — больных, изможденных, надломленных, испуганных!
— Девять дней, — со вздохом ответила девушка.
— И как же вы добирались?
— На машине, в повозке, пешком, на джипе…
«Через колючую проволоку, с помощью молитвы, под угрозой изнасилования…» — мысленно добавила она.
Ее глаза смотрели на Сен-Марна, но не видели его. И тогда он задал вопрос, который беспокоил его больше всего:
— А Манфред?
Ариана опустила голову.
Ее ответ был произнесен едва слышным шепотом:
— Он умер. Погиб во время штурма Берлина. — Ариана посмотрела на хозяина дома. — Но он сказал, чтобы я отправилась к вам. Сама не знаю, почему я покинула Германию.
Просто у меня там больше ничего не осталось. Я должна была уехать.
— А ваша семья? — спросил Сен-Марн, как и в случае с Манфредом, заранее ожидая печального ответа.
Ариана судорожно вздохнула:
— Очевидно, мой отец убит. Мать умерла еще до войны.
Но вот мой брат… Я надеюсь, что он жив и находится в Швейцарии. В прошлом году, в августе, отец не вернулся, а о Герхарде я больше ничего не слышала. Мне неизвестно, жив он или нет.
— Значит, ваш брат должен был остаться в Швейцарии, а отец вернуться в Берлин?
Она кивнула:
— Да, он должен был забрать меня. Но моя бывшая няня…
В общем, слуги донесли фашистам. Меня арестовали, надеялись получить выкуп. Они тоже думали, что отец вернется. — Ариана немного помолчала, глядя на Сен-Марна, и закончила: