Кольцо леди Дианы
Шрифт:
Любимый голос. Ненавидимый, но такой любимый.
Почему-то очень горячо щекам, их жжет, а еще щиплет.
Урод, козел, да что он понимает – «счастливые отношения». Он разрушает все, к чему прикасается, он не может дать ничего, кроме боли.
Боль… Ох, ведь она везде. Как ноет горло, а еще болит спина и плечо, куда вцепился страшный пес.
Что это? Палата, белый потолок, капельница?
Пашино лицо – красивое, недоуменное…
– Пошел вон! – прохрипела Таня, медленно приподнимаясь на постели. – Убирайся!
Заметив иглу капельницы, вставленную в вену, она выдернула трубочку, замахнулась на сидящего на стуле мужчину.
– Пошел вон!!!
Очень
При виде Лики Вронской у следователя Владимира Седова сжалось сердце.
Ему показалось, воробушек впорхнул в коридор, нахохленный, худенький и бледный.
Впрочем, Амнистия, зеленая наглая попугаи-ха, уже много лет обитающая в его служебном кабинете, к гостье явно не испытывала никакого сочувствия. Пронеслась мимо стремительной кометой и со снайперской точностью нагадила на рукав шубы.
Лика улыбнулась:
– На западном фронте без перемен. Твоя птица по-прежнему ревнует тебя ко всем девочкам. Человеческий череп, которым ты впечатляешь допрашиваемых, как обычно, на подоконнике, во всей своей красе. Ты, Володька, просто мой самый лучший дружище.
– Не подлизывайся, – Седов открыл ящик стола и достал салфетки, специально припасенные для ликвидации «приветов» Амнистии. – Как ты себя чувствуешь? Я, если честно, даже заволновался. Приезжаю – ты в отключке, на полу труп. Я дождался, пока милиция со следователем появятся, и уехал, территориально-то, сама понимаешь, мне все это оформлять нельзя. Да и позвонили потом с работы, тоже убийство.
– А вот у меня дома, как оказалось, убийства не было. Девушке после общения с Филином пришлось несладко. Но она выжила, – Вронская сняла шубу, повесила ее на спинку стула и подошла к электрическому чайнику. – Представляешь, медицина сегодня действительно творит чудеса. Из нее столько кровищи вытекло, и горло было натурально рваное. Тебе чай или кофе?
– Кофе закончился.
– А, ну тогда чайку попьем.
– Лика, я порекомендую тебе хорошего адвоката. Отлично, что девушка выжила. Хорошо, что собака не твоя. Но…
Вронская замахала руками:
– Какой адвокат! Там на самом деле такая история закрутилась – куда уж моим романам. Впрочем, я всегда знала, что жизнь – самый лучший писатель и сценарист. Можно шевелить извилинами у компа и считать, что придумываешь неплохой сюжет. А потом в твоей собственной жизни начинается такой бардак, что понимаешь – самостоятельно выдумать этот кошмар невозможно. Я только что была у Шевченко, давала показания. Седов, оказывается, эта девица пыталась меня убить. Я еще в тот день, когда вся эта петрушка случилась, заметила на полу в прихожей шприц. Но мне как-то в голову не пришло, что она меня хочет на тот свет отправить. Я даже сообразить ничего не успела – а девушка уже на полу, вся в крови, Филин ее грызет. Оказывается, я ее не узнала. Неудивительно: у меня и зрение не очень, и кровищи там было столько…
– Так, а что это за девица? Чем ты ей насолила? Блин, Вронская, ну когда ты будешь меня слушать? Я тебе, мать, всегда говорил, не ищи приключений на свою пятую точку. А ты что делаешь?
– Да не ищу я никаких приключений! – Лика поставила на стол две чашки, принесла коробку с печеньем. – Оно как-то само собой получается. Шевченко сказал, что девушка во всем призналась. Зовут ее Татьяна Красильникова, она долго встречалась с Павлом Егоровым. Жениться он на ней не хотел. Девушка не придумала ничего лучше, как сделать пластическую операцию и устроиться
– Ты шутишь!
Вронская покачала головой:
– Нет. И вот она устроилась к нему домработницей и выяснила, что у парня вечный круговорот женщин. И тогда Таня затеяла суровую мстю и решила убить Ленку, а подозрения бросить на Павла.
– Ничего не понимаю. Ты же говорила, что с твоей приятельницей расправились актеры.
– Нет. Хотя Виолетта Орлова пыталась скомпрометировать Лену, думая, что у нее роман с Васей Скрипниковым. Ей Скрипников нравился, и она была не в курсе, что Лена его бросила. Поэтому она наняла какого-то парня и думала, что он перестарался со снотворным, и смерть Лены – на его совести. Не знаю, что там на самом деле произошло. Но ты же в курсе – все компоненты снотворных препаратов после вскрытия химики определяют без проблем. А Красильникова пыталась мне ввести какой-то хитрый ветеринарный препарат. Вот его, если специально не искать, не обнаруживают. Не думаю, что Шевченко будет проводить эксгумацию останков Поляковой, Красильникова ведь во всем призналась. Он наплел ей что-то про какие-то видеокамеры и экспертизы, сказал, что чистосердечное признание смягчает вину, – она и раскололась. Шевченко, похоже, на понт ее берет и не стесняется. Интересно, может, он и пальцы ее в тиски, чтобы язык развязать, для разговорчивости зажимает. Ну и рожа! С такого станется…
Седов озадаченно почесал затылок.
Сплошная Санта-Барбара! Любовные страсти, трупы. Вот точно делать людям не хрен. Ну не сложились отношения – так что, мочить всех направо и налево?
– Не понимаю, – Владимир сделал глоток чая и отправил в рот печенюшку. – А ты тут при чем? Ты чем этой сумасшедшей не угодила? Излишней проницательностью?
– Проницательность и я – это несовместимые категории. Просто у меня тоже начался роман с Павлом Егоровым. И этого Красильникова уж никак не могла вынести. Мало того, что его не сажают (я так поняла, что осмотр места происшествия Шевченко провел хреново, а сайт, на который Красильникова перевела деньги из электронного кошелька Егорова, хакеры положили), так Павел еще и жениться надумал.
– Жениться на тебе?!
– А что? – Лика поперхнулась и закашлялась. – Ты считаешь, что на мне нельзя жениться?! А насчет сумасшедшей – ты, кстати, прав. Шевченко сказал, что назначена судебно-психиатрическая экспертиза Красильниковой. Результатов пока нет, это долгая песня. Но врач подозревает у нее шизофрению. Если он окажется прав, меня это совершенно не удивит. Потому что много лет Таня пыталась строить отношения с человеком, у которого есть диагноз «аутизм». Это не психическое заболевание, но нормальным и адекватным Павла тоже назвать сложно. Он особенный, у него свои заморочки. А мне Витя рассказывал, что родственники больных, страдающих нарушением психики, со временем получают аналогичные проблемы. Казалось бы, логичнее перетащить человека в здоровое состояние. Но происходит наоборот.
– Павел с аутизмом – это, я так понимаю, твой потенциальный муж?
– Да.
– Хочешь тоже с ума сойти? Нет, ну тебе-то полегче будет, есть связи в медицине. Сразу метнемся к Вите, он тебе таблеточек пропишет.
Вронская размахнулась пустой чашкой:
– Сейчас как двину! Твой юмор неуместен! Я на самом деле вся испереживалась. И жалко Павла, и нравится он мне, и при этом я знаю, что от таких болезней не поправляются. Я не знаю, как поступить. Я не приняла никакого решения. Просто работаю – пишу книгу, хожу на съемки. Вот сегодня пришлось продинамить киношников, Шевченко потребовал предстать пред его светлы очи.