Кольцо нибелунгов
Шрифт:
Наконец-то их поцелуй не был прощальным. Их губы разожгли огонь, который не мог затушить дождь. Пальцы Кримгильды впились в его руки, а он грубо дернул ремень ее платья. Она выгнулась ему навстречу. Стягивая влажную ткань с ее плеч, Зигфрид уже пил воду с ее шеи. Кримгильда вцепилась руками в его влажные волосы, пытаясь указать ему путь, который он сам нашел губами.
Голод, мучивший их столь долго, наконец-то был утолен. Сейчас не было времени для долгих игр страсти, которая и так уже стала невыносимой. Сняв одежду, Зигфрид бросил один-единственный взгляд на
Зигфрид обхватил ее руками и резко поставил на ноги. Влажная грубая кора впивалась в нежную кожу на спине принцессы, словно зубы хищника. Девушка прислонилась к дереву, и теплое тело Зигфрида прижалось к ней. Она чувствовала его волю, его силу и его желание. Они оба хотели одного и того же.
Казалось, молнии пронзали теперь их тела, подгоняя и сжигая их. Крики Кримгильды заглушал гром, а дождь смывал кровь ее любви в лесную почву.
Вода и плоть — вот чем они стали. Уже приблизившись к цели, они отчаянно и жарко искали большего — большего в телах, большего в глазах. Пальцы ласкали нежнейшие места, а зубы кусали нежную кожу. И когда страстная борьба достигла пика при последнем раскате грома, они опустились на землю, и их соленые слезы смыло дождем.
Они лежали на мокрой земле, не обращая внимания на холод и сырость. Им было тепло от их любви и накала страсти, который еще не прошел. Кримгильда лежала на груди Зигфрида, склонив голову на его правое плечо и гладя кончиками пальцев сильное тело, словно пыталась отыскать еще не изведанные места.
— Что ж, теперь ты моя королева? — спросил Зигфрид через некоторое время, устремив свой взор в небо.
— Твоя королева, твоя жена, твоя рабыня, — прошептала принцесса. — С первого дня до последнего.
Он нежно поцеловал ее в лоб.
— С первого дня до последнего, где бы я ни был.
Кримгильда всхлипнула.
— Я надеялась, что исполнение моей мечты и наша любовь помогут мне отпустить тебя, но уже сейчас ощущаю боль даже при мысли об этом.
— Я чувствую то же самое, — признался Зигфрид.
Она горько улыбнулась.
— Непобедимый герой, которого не берут мечи, страдает от сердечной боли? Неужели такое может быть?
Он улыбнулся в ответ.
— Поранить нельзя лишь мое тело. Я обязан этим крови Фафнира.
Кримгильда с любопытством посмотрела на него.
— Значит, мой король непобедим, что бы ни случилось?
Зигфрид немного приподнялся и чуть повернулся, глядя на то место, где не успела зажить рана.
— Вот только здесь магия, кажется, не подействовала, потому что к телу прилипла чешуйка.
Кримгильда поцеловала это место, лаская языком кожу, а затем нежно укусила его, и на ее губах показалась кровь. Зигфрид, рассмеявшись, отстранил ее от себя.
— Если ты хочешь увидеть, как я истекаю кровью, то скажи мне неприветливое слово, и кровь хлынет из моей души.
Она ласково прижала его к земле.
— Я никогда не хочу ссориться с тобой. И больше
— Я мог бы нарушить свое слово, если бы дал его не Гунтеру, а кому-то другому… Я готов пойти на все, лишь бы остаться с тобой, — сказал Зигфрид. — Но его счастье — это ключ к нашему счастью.
Кримгильда взглянула на него с любовью.
— Что ж, позаботься о том, чтобы мой брат женился на Брюнгильде. Ради нашей любви! Запри их вместе в спальне, если потребуется, и поскорее возвращайся обратно!
Зигфрид улыбнулся, но тут же нахмурился.
— Возможность принудить Брюнгильду к браку кажется мне крайне сомнительной. Она может сопротивляться Гунтеру похлеще, чем дракон.
— Ты говоришь так, будто знаком с ней. — В глазах Кримгильды вспыхнул огонь. Она была удивлена.
— Да нет, — ответил Зигфрид, стараясь не смотреть на Кримгильду, что выдавало его неуверенность. — По крайней мере, не… Нет, не в этой жизни.
Кримгильда приподнялась на локте и спросила, глядя Зигфриду в глаза:
— Ты что, ведешь двойную жизнь? И как это связано с Брюнгильдой из Изенштайна?
Чтобы скрыть смущение и глазами не выдать правды, Зигфрид сосредоточился на кольце, которое забыл снять во время любовных утех.
— Я не знаком… с королевой Брюнгильдой.
В его понимании это не было ни истиной, ни ложью.
Кримгильда, решив не омрачать день любви пустой ревностью, тоже перевела взгляд на кольцо.
— Какое красивое. Подарок старого кузнеца?
Зигфрид покачал головой.
— Регин не увлекался драгоценностями. Кольцо — это часть сокровищ, которые я унаследовал после смерти Фафнира. С тех пор я никак не найду покоя, кольцо словно подгоняет меня. Возможно, легенда о том, что золото нибелунгов проклято, на самом деле правдива.
Кримгильда рассмеялась.
— О проклятии нибелунгов рассказывают в тавернах и детских спальнях, запугивая малышей. Единственный грех, связанный с обладанием золота, — это богатство, так учит нас церковь. Человек может быть проклят только в том случае, если не захочет делиться этим богатством с другими.
— Тогда я спокоен, — сказал Зигфрид, пожав плечами. — Я охотно делюсь своими сокровищами и променял блеск богатства на твою любовь.
Глаза Кримгильды вспыхнули, как драгоценности в лучах солнца.
— Что ж, давай праздновать нашу любовь не только на словах, но и на деле.
Дрожь в голосе возлюбленной распалила страсть Зигфрида, и он снова притянул ее к себе.
Гернот радостно выглядывал из окна, любуясь солнечными лучами, пробившимися сквозь облака после грозы. Он давно уже не видел такой бури. Когда принц был маленьким, ненастье пугало его и он прятался, пока однажды Гундомар не вытащил младшего сына из-под какого-то стола. Что ж, время страха прошло, как и время печали. Он нашел любовь и узнал, что любовь искала его. У этой любви не могло быть легкого пути, но Гернот не отчаивался. Он любил Эльзу, и ни Гунтер, ни Хаген, ни статус, ни кровь не могли их разлучить.