Кольцо Пророка

Рудницкий Артем

– Верно… - я принял решение и хлопнул Усмани по плечу.
–  Пожалуй, все же двинем. Иначе никогда не узнаем, к чему вся эта история. Начальству перечить нельзя. И ложиться спать бессмысленно, все равно не засну. Хотя бы прокатимся. Ну, вперед.

Мы вышли из ангара, завернули за угол, там стоял открытый джип «тойота» - из тех, что японцы делали еще лет 40 или 50 назад. Срисовали с американского «виллиса» и «бантама», но улучшили, поставили движок от грузовика – 6 литров! Получилась мощнейшая, неубиваемая тачка, которая до сих пор бегает по жуткому пакистанскому бездорожью, на неё всегда и везде

можно положиться. Но вряд ли меня могла обрадовать фигура Терри Макмэна, который выдвинулся из черноты ночи и с самым невозмутимым и наглым видом оперся о кузов джипа.

Усмани остановился как вкопанный, а я не удержался и выругался: «Holy shit!” 10 . По-английски, чтобы Терри понял. Хотя что тут было понимать.

– Be easy 11 , - сказал толстяк, смазав меня противным взглядом.
–  Без паники. Я здесь только из-за тебя. Можешь не верить, твое дело. Знаю, куда и зачем ты собрался, поснимать для отчета, так? Возьмите за компанию. Вот, - он вытащил из сумки, висевшей у него на плече, «найкон» с телеобъективом. Подмигнул мне и поинтересовался: - У тебя такой есть? Замечательное изобретение. Хочешь - видео, хочешь - фото.

10

Что за дьявольщина (англ.)

11

Не волнуйтесь (англ.).

– У меня лучше, - ответил я и достал свой «кэннон».
–  Хочешь - видео, хочешь - фото. Будем мериться, у кого больше пикселей?

– Да ладно!
–  хрюкнул Терри, он явно получал удовольствие от нашей перепалки.
–  Нам-то? Чтобы «кэннон» с «найконом» не нашли общий язык? Да быть такого не может! А русский с американцем? Конечно, ты пройдоха порядочный, но мы вместе боремся за мир и дружбу! В одной команде! Пока наши боссы вконец не расплевались.

– А как ты узнал… - начал спрашивать я, но тут же прикусил язык. И так все было ясно.

– Как только увидел тебя, сразу и узнал, - хохотнул Терри.
–  По какой еще причине тебе было переться в эту дырку от задницы? Мир тесен, приятель, особенно наш мир.
–  Последние слова он произнес как бы доверительно, выделил со значением. Причмокнул и уставился на меня, нахально и издевательски.

– А если я не соглашусь, ты, конечно, не пойдешь баиньки.

– Не пойду, - ухмыльнулся американец.
–  Подниму тревогу, и вас повяжут. Пакистанца, - он глянул на Усмани, - под трибунал, а русского в 24 часа. Персона нон-грата и прощай зарплата.

– Сволочь ты, Терри, - констатировал я без всяких эмоций.

– Ничего подобного, я поступаю как настоящий товарищ по оружию, исключительно из желания позаботиться о безопасности коллеги по контртеррористической коалиции. Когда поймешь, будешь ползать за мной на коленях и ловить мою руку - чтобы покрыть ее поцелуями.

Я рассмеялся, так искренне и непринужденно, что Терри опешил и обидчиво поджал губы.

–

Ладно, мы тебя берем, только учти: никакой передачи ракеты не будет, пакистанцы все разнюхали и отменили, а зачем устроили этот праздник и нас сюда притащили, непонятно. Вот, наш друг Усмани тоже не понимает.

На Терри было жалко смотреть. Этот жизнерадостный толстяк ссутулился, его полные щеки втянулись, кабаньи глазки беспокойно забегали. Он судорожно вырвал мобильный телефон из кобуры - она у него крепилась к ремню - и набрал номер. Никакого эффекта. Приятный женский голос на урду известил: «Ап ка матлубе намбер ас вакат банд хэ», то есть аппарат занят или находится вне зоны доступа.

– Что за ерунда, - бормотал Терри, - когда мы приехали, я звонил, все было нормально… Снова и снова тыкал пальцем в кнопки, но с аналогичным результатом.

– Они связь заблокировали, - пояснил Усмани.

Кто «они», было понятно. Но с какой целью? Чтобы мы не смогли доложить о несостоявшейся операции? Ну, доложим днем позже. Что это изменит?

– Понимаете, - почти обреченно признался Терри, - мы планировали уничтожить «хатф» во время передачи. С дрона. В три часа утра…

Идея, в общем, здравая. Не позволить талибам завладеть ракетой, которую они потом могли выпустить по городу или любому другому объекту.

– Надо предупредить, дать отбой, но нет связи, я не могу…

– Успокойся, - оборвал я американца, чьи стенания только раздражали.
–  Боишься, что тебя накажут? Бонус не выдадут? Вычтут из жалованья стоимость выстрела? Может, твои не станут стрелять. Не должны. Системы наблюдения-то имеются. Увидят, что самоходно-пусковая установка не приехала…

– А если не увидят? Дрон откроет огонь, как только уловит любое движение, - принялся объяснять Терри, - появятся талибы, и тогда все… Это большие средства, все информация шла от меня, от моего источника в штабе армии, я буду кругом виноват…

– Боюсь, у нас один и тот же источник, - я начинал кое-что соображать.
–  По-моему, нас намеренно ввели в заблуждение, тебя и меня… Только на кой ляд? Чтобы свозить сюда, на базу? Посмотреть на атаку дрона? Орушники могли просчитать, что вы примете такое решение. Осведомителей у них хватает… Но это залп по пустому месту. Ну, с десяток боевиков положите… Для вас это пустяки. И Раззака вы не включали в список приоритетных целей. Ради этого посылать дрон и тратить ракеты…

– Нет!
–  неожиданно выкрикнул Усмани. Мы удивленно обернулись и увидели, что в глазах лейтенанта застыл ужас. Губы его тряслись и говорил он, волнуясь, запинаясь, рваными фразами: - Не пустое, нет… Не пустое место… Нет… Не только талибы. Там школа. Для афганских детей-сирот. Беженцев…

– Ччерт!
–  одновременно вырвалось у нас с Терри. Теперь все становилось более или менее ясным. По всей видимости, «дезу» орушники подбросили для того, чтобы спровоцировать удар «предэйтора». На то, что погибнет сколько-то там талибов, им начхать. А разрушенная школа и убитые детишки – отличный повод для сенсационного скандала, который в очередной раз покажет всему миру, на что способны американцы, как они нарушают национальный суверенитет и бьют не по боевикам, террористам, а по гражданским объектам. Варвары, одним словом.