Кольцо с изумрудом
Шрифт:
В конце письма Анна сокрушалась по поводу того, что ей не удалось присутствовать на свадьбе, и выражала надежду на то, что они все же смогут встретиться, хотя бы просто увидеться. Анна писала далее, что наверняка сможет получить разрешение на посещение двора королевы Маргариты.
«Если бы только, дорогая сестра, ты смогла приехать в Стирлинг…»
Элизабет ответила немедленно. Конечно, она может приехать в Стирлинг. Именно там располагался новый городской дом Макферсона, в двух шагах от стен дворца королевы Маргариты.
Кисть так и порхала в руках Элизабет. Темные лукавые глаза, тонкая
Эмрис привез Элизабет и Джеми в городской дом уже месяц назад. Элизабет была представлена ко двору. К большому удивлению, общение с королевой Маргаритой далось ей без всякого труда, Элизабет не только не испытывала неприязни к сестре Генриха, но даже почувствовала определенное уважение к ее жизненной стойкости. В тринадцать лет, когда она, по ее собственному признанию, была не чем иным, как избалованным ребенком, Маргарита была отдана в жены шотландскому королю Иакову IV. Чужая в чужой стране – она была одинока и несчастлива много лет подряд.
Но колесо фортуны повернулось и преподало ей много суровых уроков. Овдовев в двадцать четыре года, когда ее муж погиб в битве при Флоддене, и оказавшись одна в варварской стране, в кипящем котле бушевавших вокруг политических и социальных разногласий, королева Маргарита очень быстро приобрела навыки, необходимые для выживания.
Элизабет отложила кисть и вытерла руки об тряпку, лежавшую на столе. Все страхи Элизабет относительно королевы улетучились после первого же визита. Эмрис оказался совершенно прав во всем. С первого взгляда стало ясно, что Маргарита считает себя покровительницей талантов.
Но одну вещь Элизабет смогла уяснить себе лишь немного позже, когда она присмотрелась, кем именно окружила себя королева Маргарита, кому она оказывала благосклонность. Это были в основном женщины, многое перенесшие в жизни и выжившие благодаря стойкости и мужеству. Они во многом напоминали Элизабет ее самое – личности, способные постоять за себя, бороться за то, что им дорого, выстоять под ударами судьбы.
А вчера вечером прибыл посланный Анной гонец и сообщил, что она приезжает уже сегодня.
Почему-то сейчас Элизабет пожалела, что утром сама отослала из дома Эмриса и Джеми. Она сказала мужу, что хотела бы пообщаться с сестрой наедине, вспомнить прошлое. Но была, конечно, и другая причина. В разговоре с отцом ей было просто убедить того, что Джеми является их с Эмрисом дочерью. Но она не была уверена в том, что Анна поверит этой выдумке.
Анни с детства отличалась исключительной проницательностью, и потому Элизабет грызла тревога, что младшая сестра может узнать правду относительно Джеми. Ведь как-никак, а Джеми действительно дочь короля, и в свете намерений, которые, похоже, питает Анна относительно Генриха, Элизабет не была уверена, что ей можно доверять.
Эмрис долго не соглашался на уговоры Элизабет оставить ее одну, особенно, как шутливо заметил он,
Элизабет улыбнулась и счастливо вздохнула. Ее жизнь с Эмрисом Макферсоном была блаженством наяву.
Закончив картину, Элизабет отступила немного назад и критическим взглядом окинула свою работу. Портрет удался. Девочка на картине воплощала в себе все то, что помнила Элизабет о младшей сестренке. Правда, окружение, в которое она ее поместила на полотне, было полностью плодом воображения Элизабет.
Она нарисовала Анну, стоящую у высокого алтаря, украшенного цветами. Анна была одета в темно-красное бархатное платье и в пышную пурпурную мантию с отделкой из горностая. На голове сверкала золотая диадема, украшенная жемчугом и драгоценными камнями. Детское личико контрастировало с королевской пышностью наряда и убранства. И сам король Генрих восседал на высоком престоле перед ней. Элизабет усмехнулась, разглядывая, как она умудрилась изобразить английского короля. Он выглядел старым и обрюзгшим. Анна же с мольбой протягивала к нему руки.
«Да, за такое изображение Генриха ее могут и обезглавить, если только она хоть что-то понимает в англичанах», – вздохнула про себя Элизабет.
Тихий стук в дверь оторвал ее от размышлений. Элизабет вытерла повлажневшие ладони о платье и откликнулась.
Вместо старого дворецкого, которого она ожидала увидеть, в дверь просунулась голова юной служанки. Девочка с восторгом прощебетала:
– Они приехали, миледи!
И тут же дверь распахнулась настежь. В комнату быстрыми легкими шагами вошла молодая элегантная женщина.
Бросившись к сестре, Элизабет крепко стиснула ее в объятиях, бормоча на ходу:
– Анни, милая! Ты здесь! Наконец-то!
Сестра тоже обняла ее, но Элизабет вдруг почувствовала, что в движениях Анны сквозит холодность. Она ощутила это сразу, как только обняла сестру. Удивленная и немного смущенная, Элизабет отодвинулась от нее, силясь скрыть свое разочарование. Она-то ожидала от Анны того же искреннего проявления чувств, что и от Мэри. Но Анна совсем другой человек. Мэри была эмоциональна. Для нее выражение чувств было так же естественно, как дыхание.
Элизабет сразу поняла, что она ошибалась, ожидая многого от нынешней встречи.
Анна высвободилась из рук Элизабет и приказала служанке:
– Оставь нас.
Девочка, которая глазела на них, открыв рот, поспешно удалилась, тщательно прикрыв за собой дверь.
Элизабет увидела, как на лице Анни появилась жесткая усмешка. Твердый взгляд сестры был устремлен на Элизабет. Чему она усмехается? И во взгляде нет ничего похожего на родственную привязанность. Холодный и острый.
Молодая дама отвернулась, чтобы снять тяжелый дорожный плащ. Элизабет смогла рассмотреть роскошный наряд, что скрывался под ним. Анна была одета в изумительное розовое платье, с рукавами из тонкого шелка и пуфами из золотой парчи. Сестра аккуратно расправила примявшиеся рукава.