Кольцо Событий. Книга 4. Истинный дракон
Шрифт:
Уже восемь тысяч лет он возглавлял Наблюдателей, за его спиной немало сложных решений. Но, пожалуй, это, личное и сокровенное — самое тяжелое. И может быть, потому, приняв его, он наконец ощутил ясность и облегчение, как будто с плеч упал неимоверно тяжелый груз.
Теперь он понимал, что другого выхода нет. Асториан — его единственная дочь, а по законам уалеолеа ни один из двух его бастардов, рожденных до брака, никогда не сможет быть наследником. Однажды срок правления истечет, он просто устанет и будет жаждать уйти в другую Вселенную, сменить эти миры на миры другие, неизведанные. И только так спасется
Кому он передаст трон бессмертных Наблюдателей? У него лишь одна наследница. И других точно не будет — все яснее он видел, что рана, оставшаяся в душе после гибели жены, так и не зарастет. Никто не сможет заменить ему ушедшую. А значит, ни одна уалеолеа никогда не родит ему наследника.
Рано или поздно править уалеолеа будет Асториан. А значит... она должна быть лучшей из Наблюдателей. Должна овладеть всем опытом полевой работы, уметь принимать тяжелые и опасные решения, находить выход из сложнейших ситуаций... Только лучшая сможет править, как правил он.
Как же он берег ее от этого! Как не хотел признать неизбежность! Не допускал к работе Наблюдателей. Избегал любых разговоров об этом, даже ссорился с ней.
Он и сейчас, приняв решение, боялся. Боялся потерять единственное родное существо. Ведь так сложно заставить всех следовать высшим законам... Порой приходится применять силу, карать или предупреждать. И получать агрессию в ответ. Работа Наблюдателей опасна. Как раз пытаясь усмирить магов в одном далеком мире и погибла Тиари, его любимая, его нежная...
И две сотни лет жизни дочери он не допускал ее к полевой работе. Боялся потерять, как потерял жену... И врал себе, что она проживет свою жизнь без этого риска.
Правитель вздохнул. Птицы за окном выводили нежные трели. Небольшие водопады струились прямо по стенам замка и приятно шумели. Кроны деревьев легко качались на незаметном ветерке. И благоухали бесчисленные цветы на полянах... Сад казался таким благодатным, таким прекрасным... Как все, что создают уалеолеа. Здесь место для Асториан, подумалось ему с последним сомнением. В благодати их сада, под сенью пушистой листвы, посреди отражений розового неба в бесконечных прудах и фонтанах... А он хочет кинуть ее в бой за закон и порядок, что вечно ведут Наблюдатели. Может быть, он не прав?
Но решение было принято, а дверь неслышно открылась. На пороге стояла высокая светловолосая уалеолеа с диадемой в волосах, в длинном синем платье, струящемся до пола. Его дочь. Асториан. Ослепительно красивая, решительная, собранная. Будущая Правительница.
И он должен дать ей возможность этой правительницей стать.
***
Карина очнулась, и ее взгляд уперся в белую стену. Поэтому сначала весь мир казался белым, но постепенно она выхватила детали… Лежит на кушетке, а рядом Рональд. В кресле, в той красивой расслабленной позе, что всегда ей так нравилась и вызывала желание залезть к нему на колени. И внимательно, задумчиво смотрит на нее. Много раз она просыпалась на Тайвани среди белых стен — в правительственной резиденции или в его белом доме на озере — и так же видела его в кресле напротив.
«Так что же, ничего не было?» — подумалось ей. Это был просто страшный, неприятный сон? Кажется, Рональда обвинили в гибели Земли, она поверила, он сидел в Розовом Замке… И с ней произошли
Да и в памяти сохранились эпизодические, но яркие картинки. Она полетела к Земле, чтобы спасти людей, спрятавшихся в бункере… Получила большую дозу бюзонной радиации и, кажется… умерла? Перед внутренним взором стоял образ: она парит в высоте над своим телом и видит, как Рональд что-то делает, чтобы удержать ее. О, Господи! Значит, все это правда…
— Спасибо, ты меня вытащил… — тихо сказала она без особой надежды, что сможет говорить. Даже пошевелить пальцами было сложно, словно она утратила все силы. Но голос, тихий и слабый, все же был.
— Хорошо, что ты очнулась, — сказал Рональд и подвинул кресло ближе. Взял ее за левую, свободную от капельницы, руку. Что-то прорвалось из черного космоса, и Карине показалось, будто он буквально вцепился в ее руку. Но прикосновение тут же стало, как всегда, теплым и бережным. Карина ответила слабым пожатием, ощущая, как через касание его рук ее охватывает спокойствие. — Нам нужно поговорить, — серьезно продолжил он. — Карина, я не уничтожал Землю…
— Я знаю, — с грустной улыбкой ответила. — Прости, что сомневалась, что поверила… И еще… Рон’Альд... антео… я помню, кто я на самом деле.
Перед глазами все еще не было ясно. Порой мир двоился или расплывался, как у человека, только-только выныривающего из сна. Но Карина заметила… Его лицо осталось бесстрастным, спокойным, как скала. Но в глазах промелькнуло нечто невыразимое. Радость, долгожданная, сильная, как взрыв сверхновой. И боль — как молния в грозовом небе.
— Значит, это правда, — на мгновение опустив глаза, сказал он, и словно выдохнул. — Знаешь, пока ты была без сознания, я не сканировал твой разум подробно… Как всегда. Когда-то я говорил, что не полезу в него без твоего разрешения, тогда, на Коралии… И много раз потом. Я помню это. Но кое-что я уловил… Значит, мне не показалось.
— Да, антео, — тихо ответила Карина. На глаза просились слезы, но сил плакать по-настоящему не было, даже от счастья. Она лишь крепче прижала ладонь к его руке. — Как тебе удалось? Я понимаю, что получила смертельную дозу…
— Предпринял одну отчаянную попытку, — усмехнулся он. — Слил большую часть твоей пораженной крови и перелил тебе четыре литра своей, не подверженной воздействию бюзонного излучения. Мы делали так во времена старой войны, пытались спасти облученных людей. Восемь из десяти умирали. Риск очень большой. И дело тут не в группах крови и резусе. Кровь другого вида, либо подходит и спасает облученного, либо вызывает немедленную смерть организма. Как повезет. В тебе дух Древней, а дух воздействует на тело. Должно было повезти. И повезло.