Кольцо Событий. Книга первая: Игры

Миленина Лидия

Карину начала душить бесплодная ярость, и снова, как несколько дней назад, возникло острое желание заехать ему по смуглой физиономии. Прямо по этой кривой усмешке.

— То есть ты хочешь сказать, что три планеты системы Тайвани имеют большую военную мощь, чем весь Союз из шестидесяти двух планет? — спросила она, пытаясь справиться с яростью. Сколько у него, видите ли, четкости! Сколько самоуверенности!

— Да, — просто сказал он. — Но это не значит, что нам обязательно воевать с Коралией.

Ярость внутри Карины опустилась чуть ниже солнечного сплетения и снова превратилась в грусть. Она не понимала.

— Я не хочу думать, что ты хочешь зла, — искренне сказала она. Сил сопротивляться, что-то из себя изображать,

просто не осталось.

Рональд улыбнулся, обернулся к ней, и она потонула в черном бархате, пытаясь разглядеть, прочувствовать в нем ответы на вопросы. И ответ на главный вопрос, который не давал покоя и из-за которого она расстраивалась — хороший он или плохой. Сам Рональд. Можно ли ему верить. Или он странный «революционер» со специфическими убеждениями и большими возможностями, способный навредить Союзу. «А он, наверное, видит все, что творится у меня в голове», — подумала Карина.

— Я знаю, — словно в подтверждение ее мыслей ответил он, и волна теплой тьмы пледом устремилась к ней и накрыла с головой. — Карина, я кое-что знаю о том, что ты называешь злом. И нет — я не хочу зла Союзу и, тем более, Коралии. Я сам коралиец, и благополучие родной планеты для меня не пустой звук, — улыбнулся он.

Карина вздохнула — внутри нее все разгладилось и распустилось.

— Можно последний вопрос? — уже более расслаблено спросила она.

— Конечно.

— А почему ты не любишь Брайтона?

На этот раз он рассмеялся. Она впервые услышала его смех. Словно всю дорогу она пыталась рассмешить его, и наконец у нее получилось. Видимо, он уже не считал веселье неуместным.

— Опять же, кто сказал, что я не люблю Брайтона? Я бы выразился по-другому — он меня не понимает. Это вносит определенные ограничения, — улыбнулся Рональд, продолжая, — но Брайтон все еще мой брат.

Это было и понятно, и непонятно… Карина задумалась. Несмотря на смех, на самом деле не так уж здорово. Наверное, не очень приятно, когда тебя не понимает родной брат. Причем этот брат, возможно, единственный, кто мог бы его понять — просто потому что из Древних, кроме Рональда, остался только он. Осознание было неожиданным. У Рональда есть слабости, есть нечто, что расстроило бы его, если бы не бесконечные годы, сделавшие его почти неуязвимым. На этот раз чуть выше солнечного сплетения зародилось и раскрылось щемящее звонкое чувство... Сочувствие? Понимание? Карина не могла этого осознать. Просто ей показалось, что внезапно она прикоснулась к чему-то недостижимому… К краешку его души?

— А можно, еще спрошу? — робко поинтересовалась она. Вопрос был не слишком вежливый…

Он кивнул, глядя вперед, где над морем сгущались лиловые тучи.

— Сколько тебе лет?

— Две тысячи двести восемьдесят два — по коралийскому летоисчислению, - ответил он без всякого выражения.

Карина опешила, словно ей дали пощечину. Нет, конечно, она знала, что ее нынешний собеседник — древнейший человек во Вселенной. Знала, что ему около двух тысяч лет — по коралийскому счету, по земному – еще больше. Но когда он точно назвал свой возраст, эта цифра словно придавила ее. «А говорят, что время не материально», - подумала она. Ей показалось, что все эти бесчисленные годы, что разделяют ее с этим странным человеком, непреодолимой стеной встали между ними. Как бесконечная анфилада комнат, которую нужно пройти, чтобы достигнуть цели. Карина вздохнула. Она никогда не сможет понять его. Потому что между ними эта бесконечная анфилада, которую он прошел, а она только-только сунула нос в первую комнату. «Да, наверное, потому я и не понимаю его слов о противовесе Союзу и вообще не все понимаю», - призналась себе Карина. Беало плавной волной стало снижаться.

— Приехали, - сказал Рональд, и они приземлились возле крутого обрыва. Он вышел, помог ей выйти и молча сел на берегу на травку над обрывом.

Море было прекрасно!

Именно такое, как Карине нравилось. Не спокойная лазурная гладь под ясным небом в свете круглого солнца. Нет, море было штормовое, волнующее, рокочущее и поющее ветром, брызгами и пеной. Теплый ветер гнал к берегу пенные волны, они разбивались о скалы. Лиловое небо предвещало шторм, сквозь темные тучи пробивались лучи солнца, бросая стремительные, сверкающие отблески на море.

Рональд сидел на высоком берегу и смотрел в морскую даль. Карине захотелось сесть рядом. Захотелось, чтобы он обнял ее, и вместе смотреть на надвигающийся великолепный шторм и бесконечную романтику моря.

— Иди купайся, если хочешь, — сказал он. — Там внизу по тропинке галечный пляж.

— Ага… — сказала Карина, припоминая, для чего она вообще-то сюда приехала. Она прошла по тропинке, которая вела вдоль серых уступчатых скал вниз по крутому берегу. Беало скрылось из виду, но краем глаза она продолжала видеть его неподвижную фигуру. Он сидел, обняв колени и устремив взгляд в пенное великолепие предгрозового моря. Карина подумала, что ему очень подходит штормовое море...

А волны были очень большие. Лезть в них вообще-то было опасно, но идти на попятный не хотелось. Карина подумала, что Артур никогда в жизни не пустил бы ее в такое море. А ему вот все равно. Наверное, думает, что каждый должен на свой страх и риск определять меру экстремальности, и это правильно. Карина сняла универсал, положила его подальше от брызг и пошла в воду. Волна коснулась ее ног — вода была теплая, как и ветер. Это был теплый пенный шторм.

Вспомнив свои подростковые подвиги на Черном море, когда она с друзьями купалась в штормящем море, Карина дождалась, когда отхлынет очередная волна и постаралась забежать поглубже, затем позволила следующей волне протащить себя к берегу, и, поджав ноги, отдалась ей. Отбойная сила потащила ее дальше, Карина занырнула в очередной вал и поплыла. Глубже волны были спокойнее, не сбивали, лишь накрывали с головой. Но Карина умело ныряла в них, не позволяя стихии взять контроль над собой. Это был потрясающий, невероятный кайф!

Чувствуя себя дельфином, она ныряла в надвигающиеся волны, подныривала под бегущий вал, разворачивалась, отдавалась волне и летела к берегу. Так, ныряя и качаясь на волнах, она забыла обо всем. Ощущения были потрясающие! Правда, периодически, выныривая в ожидании следующей волны, она бросала взгляд наверх и вправо, где вырисовывался скульптурный твердый профиль Рональда... «О чем он, интересно, думает, - размышляла Карина, - а если меня долбанет о скалу или унесет в открытое море, он что, так и будет сидеть... Ему все равно? Но оно и понятно… » Впрочем, скалы были далеко, и чтобы удариться о скалу, нужно было сильно постараться. Да и плавала она, как барракуда, так любил говорить один из ее покойных земных друзей. Краем мыслей Карина подумала, что бы сделать такое экстремальное, попасть в беду — что не сложно в таком море, например, подплыть поближе к скалам… И посмотреть, отреагирует ли он как-нибудь. Нет, пожалуй, это глупо. И вообще, что это она такое думает… Совсем с ума сошла!

Проплавав с четверть часа, она почувствовала, что начинает уставать в бурной стихии, и поплыла к берегу. Выйти с первого раз, конечно, не удалось. Волны набрасывались сверху, крутили, хорошо, что она хотя бы ни разу не потеряла ориентацию в воде, не спутала где верх, где низ… Наконец, когда сил осталось мало, Карина сумела пристроиться в одной из волн, и та бросила ее на гальку. Прежде чем вода потащит обратно, Карина вцепилась в песок и гальку, проползла вперед и, насколько могла ловко, встала. Сердце громко билось, колени и руки были немного оцарапаны в бою со стихией. «Вот ведь… А если бы я не вылезла?» – подумала она. Подышала, чтобы успокоиться, и переоделась. Скульптурный профиль так ни разу и не обернулся в ее сторону. Даже обидно как-то…