Кольцо судьбы. Том 1

Семёнова Диана

– Такого не бывает!

– Раньше я полагал, что и таких как ты, девочек, не бывает. Но сюрприз!

Я выдохнула, промолчав. Отец тоже некоторое время ничего не говорил.

– Мама сказала, что ты в него влюблена.

– И что? – кисло отозвалась я. – Это, скорее всего, просто подростковое увлечение! Чего вы раздуваете из мухи слона?!

Отец изогнул брови. Его явно шокировала моя реакция. Хоть и он меня давно знает, можно сказать – с рождения, но никак не может привыкнуть к моей возможности мыслить слишком уж трезво. Я думала не эмоциями, как полагает подростку и женщине.

– Слушай, – вздохнул он. – Я доверяю и тебе и Уиллу. Я его знаю: он немного…. В общем, сложно объяснить. Просто в жизни случается всякое. Не всегда всё идёт по плану. И порой лучше перестраховаться. Поэтому я и предлагаю тебе перевестись в другой Центр – просто чтобы тебя ничто не отвлекало от учёбы.

– Нет, – категорично отозвалась я, на что отец

раздражённо цыкнул. – У вас с мамой крыша протекла! И меня припадочной сделать хотите? Не выйдет! Хватит накручивать себя. Даже если я к нему что-то чувствую – во-первых, никто из вас и даже я сама над этим не властен. А во-вторых, это всё не значит, что у нас с ним что-то будет. Мы просто иногда разговариваем и всё!

– Мужчины, знаешь ли, редко думают верхней головой…

– Опять – двадцать пять! Мы люди или животные?! Вы с мамой выставляете мужиков такими, словно бы эволюция мимо них проходит! И вот здесь всех! Всех, а не только женщин! Учат контролировать свои эмоции. Но при этом даже лучшие агенты Укуса являются тупыми животными?! Что, мужчины не способны контролировать своих хорьков?!

– Способны! – отец распсиховался, как и я, и как-то само собой получилось так, что мы скандалили посреди сквера. Не сильно громко кричали, стараясь сдерживать громкость, но весьма взбаламучено спорили. – Но иногда всё выходит из-под контроля. Это сложно объяснить, но он, – указал отец на свой пах, – порой реально разговаривает! И срать он хотел – сестра перед нами, дочь друга, да хоть мать родная! И порой, когда он говорит, его невозможно заткнуть, и мозг отключается! Так вот и появляются все эти истории, мол, «Я не знаю, как это произошло». Женщины думают, что мы – козлы, а мы просто реально невменяемые! – замахал он нервно пальцами у виска. – И действительно не понимаем, как всё случилось!

Я изогнула брови, уставившись на папу. Он впервые так откровенно говорил мне о мужских заморочках. Наверно ему просто надо было высказаться, после всего того, что с ним мама сотворила. Поскольку после этого срыва, он стал заметно спокойнее.

– У меня занятия через пять минут, – оповестила я отца, поглядывая на часы, закреплённые на центральном здании. – А вы с мамой угомонитесь – всё под контролем. Ясно?

Отец уставился на меня, с лёгкой толикой возмущения.

– И не смей даже промышлять о переводе! – пригрозила я ему. – Не то я уже назло соблазню там какого-нибудь преподавателя!

Отец вытаращился на меня, раскрыв рот, а я засмеялась. Приблизившись к нему, чмокнула в щёку.

– Всё, пока. Успокой маму, и не суетитесь!

Глава 3

19 октября 2002 года…

Я пробегаю по пустынным улицам академии – по городку с особой атмосферой. По ночам здесь тоже хорошо, но всё же существуют источники шума, совсем другое дело – раннее утро. Сейчас, в пять утра, на осенних улицах академии было просто прекрасно. Тихо и спокойно, не холодно и не жарко – идеально. Опадала листва с многочисленных деревьев, и всё чаще лил дождь – он прошёл буквально час назад, и улицы дышали прохладной влагой. Я пробежала меж корпусов и сквозь центральный сквер. Свернула направо и побежала вдоль ограждения по пояс, расположенного вдоль пустынной и широкой дороги. Через дорогу находился высокий забор из сетки Рабица, ограждающий базу подготовки. В пределах академии ещё никто толком и не проснулся, а если будильники преподавателей и прозвенели, то они не покидали свои комнаты. А вот на базе подготовки уже было некое подобие жизни. Общий подъём в академии в восемь утра, а на базе подготовки – в шесть. Начальство просыпается на час раньше в обоих «мирах». Чего уж греха таить, я стала бегать по утрам именно в это время конкретным курсом – вдоль дороги меж двумя «мирами», чтобы натолкнуться «ненароком» на полковника. Хотя бы даже просто увидеть его издалека, а если повезёт, то и поговорить. Судя по всему родители не угомонились, а может, в первую очередь, они говорили и не со мной, но то что полковник перестал ошиваться в пределах академии, после того как мама с папой меня навестили, – факт. Я вовсе не злюсь на родителей, да и не привыкла плеваться слюной в адрес «шнурков», мол, не суйтесь в мою жизнь. Сама бы на их месте, наверно, разнервничалась. Двадцать два года разницы. Ему начали продавать алкоголь, когда я праздновала свой первый день рождения. Когда я училась писать, Уилл подписал контракт с армией. Всё это… даже мерзко в какой-то степени. И в то же время весьма трогательно – будто я была рождена для него, я росла для него. Я всё понимаю…. Но что же тут поделаешь, если накрыло давно? Если тянется душа. Если это всё не просто так! Я не пропагандирую неравные отношения, но из любого правила есть исключения, в конце концов! Я подобна женщине, запертой в теле юной девушки, и это – не просто слова. Пусть Уиллу под сорок, но и он молод душой и не просто не выглядит старым –

его таким не назовёшь во всех отношениях. Но люди успешно вешают ярлыки: извращенец, педофил, Лолита. И где-то там живут геи, лесбиянки, девственники. Одни ярлыки кругом, и люди с этими ярлыками обязаны поступать так, как велят им другие, воспитанные теми же ярлыками. Я понимаю абсолютно всё… и не понимаю ничего! Хотелось бы изменить этот мир, перевернуть его с ног на голову, подойти к каждому человеку и сорвать с него ярлык! И подойти к тем, кто навешал эти ярлыки, залезть им в голову и всё там перевернуть! Хотелось бы сделать всё это, но станет ли проще жить? Почему люди вешают ярлыки? Потому что если есть исключение из правил, то где же граница? Где граница между эротикой и порнографией? Между извращением и нормой? Люди вешают ярлыки, ведь им так проще жить. Ярлык понятен и логичен, мол, вот так нельзя и точка! И неважно, какие там обстоятельства. Вот только… каким бы правильным ты не пытался быть, тебя будет за что осудить. Гей ты или натурал, извращенец или сноб. Пока ты, гетеросексуал до мозга костей, осуждаешь отношения тридцатисемилетнего мужчины с пятнадцатилетним подростком, я осуждаю тебя за то, что ты слишком откровенно целуешь свою невалютную проститутку в торговом центре! Ведь в какой-то степени все женщины – проститутки, а мужчины – повесы. Она не берёт с тебя деньги за секс? Но ты покупаешь её всё равно – вниманием, словами, подарками. В этом мире нет совершенства и нет правил, по которым действительно стоит жить. В этом мире всё неправильно, все мы для кого-то плохими можем быть, что бы мы ни делали…

Свершилось! Я пробегала вдоль дороги, в то время как полковник брёл по своей территории вдоль забора. Он вёл по нему рукой, не сводя взгляда со своей подследственной территории. Я сама не заметила, как перешла на ходьбу, хмуро наблюдая за мужчиной. Он дошёл до одного из стыков забора, дёрнул сетку и вылез в образовавшуюся щель. Всё также поглядывая в сторону базы, достал сигареты из кармана болоньевых штанов и закурил. Красиво закурил, хоть и я не приверженец этого дела, но он это делал красиво. С чувством и расстановкой, так сказать. Затянулся, расслабленно покрутил шеей, запрокидывая голову назад, а потом выдохнул сигаретный дым, укутывая им себя. Я даже залипла. Сама не заметила, как сократила дистанцию, и, только когда я подошла слишком близко, он меня заметил. Слегка даже шуганулся от неожиданности, а в следующий момент заржал про себя.

– Здрасти, – буркнула я.

– Привет.

– Вам нельзя курить на базе? – предположила я.

– Я не курю, – невозмутимо заявил он.

Мой лоб изумлённо наморщился, когда я косо посмотрела на сигарету в его руке. Так он ещё и как раз в этот момент совершил следующую затяжку, беззвучно смеясь над моей физиономией. Но затем он усмехнулся, сжалившись надо мной:

– Да, на базе не курят, там ведь одни спортсмены.

Нахмурившись, я склонила голову, поглядела ему за спину. Руссо поджал губы, стараясь не смотреть на меня, потому что, видимо, мои реакции его смешили.

– Но Вас же видно, – недоумевающе сказала я. – Через сетку-то. И стоите Вы прямо перед забором.

– Вот так всё нелепо! – брякнул Руссо, разведя руками. Я хохотнула, не зная, что сказать. – Серьёзно, – кашлянул Уилл. – Как бы всё это глупо не звучало – за границей базы можно курить, даже если тебя все видят.

Я задумчиво хмыкнула. А затем образовалась пауза, что мне показалось весьма странным. Говорят, что женщины чувствуют любые, даже самые незначительные изменения. Наверно так оно и есть. Его поведение изменилось. Я чувствовала исходившее от него напряжение, и он исподтишка поглядывал во все стороны, словно знал, что за ним наблюдают отовсюду.

– У Вас что-то случилось?– спросила я в лоб. Уилл глянул на меня, отрицательно мыкнув и качнув головой. Но один этот жест казался мне лживым. – Вы раньше часто бывали на территории академии.

Полковник усмехнулся, глянув на меня исподлобья:

– Ты – правдорубка, да?

Я промолчала, пожав плечами. Полковник окинул меня быстрым взглядом, то ли решив перевести тему осознанно, то ли просто задавшись этим вопросом.

– Зачем так рано встала? Суббота ведь…

– Я уже неделю бегаю по утрам. Чтобы на Вашем первом занятии не сдохнуть.

Полковник хмыкнул, потом улыбнулся чуть шире.

– Рано готовиться начала, – сказал он.

– Лучше раньше. Разве нет?

– Да, разумеется, спорт никому не навредит. И сколько пробегаешь?

– Ну, я не знаю, сколько километров, но бегаю один час. С пяти до шести.

– Молодец.

Снова наступила пауза. И это уже начинало напрягать. Всё изменилось. Сегодня полковник не поддерживал разговор и будто контролировал его эмоциональность. А ещё он дистанцировался. Но и в то же время он то и дело поглядывал по сторонам, на меня и сигарету, будто не хотел, чтобы она кончалась, но знал, что, как только это произойдёт, ему надо будет уйти. Он курил очень медленно, затягивался коротко и подолгу держал сигарету в руке.