Кольцо судьбы. Том 1

Семёнова Диана

Два часа спустя...

Лорейн долго пялилась на меня, сипела носом и фыркала, видимо, таким образом, пытаясь привлечь моё внимание к себе. Но я на неё не реагировала. Вот уже два часа я старалась не шевелиться, лежала на спине с закрытыми глазами и медитировала. Именно так я пыталась призвать свои силы, но ничего не получалось! Меня это раздражало, а когда ты медитируешь, категорически запрещается раздражаться! Тут ещё и эта фыркающая особа...

– Ты всегда так работаешь?
– наконец, заговорила Лорейн. Долго она терпела...

– Могу тебя о том же спросить, - отозвалась я, не открывая глаза.

Лорейн цыкнула, фыркнула, прыснула... короче рапсиховалась.

– Так и будешь лежать, пока нас не убьют?

– А что

ещё делать?

– Не знаю, ты ведь сказала, что надо как-то выкручиваться...

– Я делаю всё, что в моих силах.

– Не велики у тебя силы...
– криво произнесла журналистка. Лениво открыв глаза и повернув к ней голову, я просто смерила её пренебрежительным взглядом. Она косо глянула на меня, встряхнулась.
– Может, устроим бунт какой-нибудь?

– Ну, вперёд, - бросила я.
– Постучи по двери, лампочку разбей, не знаю... эм, скажи, что тебя тошнит и ты беременна.

Лорейн недовольно напыжилась, умолкнув. Я понимаю её беспокойство, да она ведь и не знает, что я визард, не знает о том, что в моём случае медитация действительно может помочь. Да даже если бы это было не так, что прикажите делать? Стучать по двери только и остаётся, чем сделаешь себе хуже. Знаю я этих террористов - откроют дверь, пнут в живот да свалят. Не заткнёшься, отделают более качественно.

Вдруг кто-то вставил ключ в замок и провернул несколько раз, отворяя тяжёлую металлическую дверь. Лорейн настороженно отползла назад, прижимаясь спиной к стене, а я - напротив, села на пол, заинтересованно глядя на гостя. Подручный какой-то, в лыжной маске, просто упрямый и тупой баран. Пропёр в комнату, схватил Лорейн за шкирку и стал волочить на выход. Она брыкалась и визжала, но он настойчиво волочил её к двери, ничего не говоря. Я цыкнула, поднявшись с пола и налетев на мужика. Он был большим, так что я на многое и не рассчитывала, просто налетела на него, чтобы привлечь его внимание. И это оказалось страшно - когда огромный шкаф, больше тебя в два раза, смотрит на тебя волком, молча, просто смотрит и будто уничтожает тебя мысленно. Борясь со страхом, я, как можно увереннее, сказала:

– Меня возьми, не её.
– Но шкаф был непоколебим, смирив меня взглядом, поволок блондинку дальше. Тогда я заговорила на пушту: - я хочу видеть Алима! Брата Азиз и одного из лидеров движения Талибан!

Сработало. Шкаф остановился, посмотрев на меня. Отпустил Лорейн, как ненужную поломанную куклу. На мгновение мы замерли - он смотрел на меня уничижающе, а я на него - беззвучно смеясь, хоть и все мои внутренности свернулись в узел от страха. Шкаф шагнул на меня, так же молча (немой, что ли?) схватил за шкирку, толкнул к двери. Приложил лицом к стене возле двери и заломав мне руки за спиной, скрепил их пластовыми хомутами. Профессионалы. Наручники и верёвки можно снять при должной подготовке, да ещё и использовать в качестве оружия. А вот хомуты снять нельзя, можно только разрезать. Покончив с формальностями, шкаф грубо дёрнул меня на себя, а затем вытолкал из комнаты. В коридоре закрыл дверь на ключ и сунул связку в карман свободных штанов. Меня провели по мрачному коридору, мимо трёх запертых комнат, расположенных на одной стороне с большим интервалом. Затем была деревянная лестница, скрываемая люком, который сейчас был предусмотрительно открыт. Мы вышли из подвала и будто бы оказались в другом мире. Здесь царила даже роскошь: ковролин на полу, золотая лепнина на стенах и потолке, преобладали красные и золотые цвета в интерьере. Коридоры были просторные, потолки высоченные, несколько запертых комнат. М-да, это не террористы, а мафия какая-то! Обстановка присуще ворам в законе, а не террористической группировке. Хотя в какой-то степени Талибан является государственной единицей в этих краях, по крайней мере, раньше они правили Афганистаном... до две тысячи первого года. Не думаю, что это было дворцом, мне кажется, это какая-то вилла, но я могу и ошибаться. Мы шли недолго, но пока шли никого не встретили.

Меня завели в большую комнату, которая напоминала мне президентские апартаменты. Здесь было очень много места, обстановка всё та же - красно-золотые цвета в роскошном интерьере, мебель, словно из арабских сказок, два больших окна напротив двери, обрамлённых по бокам красивыми бархатными шторами. У окна располагался стол, на котором был ноутбук, за ним сидел Алим. Когда меня завели в комнату, он на меня посмотрел весьма недовольно и брезгливо. Поднявшись со стула, он подошёл и остановился в полуметре от меня.

– Я сказал блондинку, - обратился он к своему подручному, но глядя на меня. Я промолчала, косо глядя на Алима. Он говорил на пушту, а когда он это делает, я молчу, чтобы сойти за ту, кто не понимает его. Но я специально играю плохо. Это психологическое давление - заставлять пуштунов говорить по-английски, значит указывать им на то, что они - аборигены. Подручный Алима так же говорил на своём языке, он ответил ему, мол, она знает твоё имя и кто ты, потребовала с тобой встречи. Тогда Алим окинул меня придирчивым взглядом, хмыкнув.
– Очень храбрая мышка, - отметил он на своём языке.

– По-английски, - выдала я. Алим просипел недовольно носом. Подошёл ко мне ближе, отказываясь говорить по-английски:

– Ты понимаешь пушту.

Вздрогнув в улыбке, я смирила его взглядом.

– Я говорю по-английски, - по слогам произнесла я, специально, чтобы заставить его чувствовать себя тупым аборигеном. Передёрнув желваками, Алим отступил назад, приказав своему подручному меня разместить здесь. Тогда ходячий шкаф толкнул меня вперёд, грубо усаживая на стул. После чего он привязал хомутами мои ноги к ножкам стула, руки остались связанными за спиной. После соблюдения всех формальностей шкаф выпрямился, окинул меня взглядом и ушёл. Алим сказал ему выйти из комнаты, но далеко не уходить. Затем Алим прошёл к столу и забрал с него какую-то бумагу. Возвращаясь ко мне, он он-таки заговорил по-английски:

– Ты не Хелен Кокс.
– Остановившись в полуметре от меня, он продемонстрировал мне распечатанный файл - досье на Хелен Кокс с фотографией немного угловатой женщины, чёрные волосы которой были заплетены в хвост и зализаны на ровнейший пробор. В общем, выглядела она как крыса на этой фотографии.
– Вот Хелен Кокс.

Я посмотрела на её фото, затем подняла глаза на Алима:

– Я просто сходила к парикмахеру.
– Алим пренебрежительно чавкнул, пялясь на меня с иронией во взгляде. Я хмыкнула: - кто ж знал, что у вас здесь интернет проведён...

Раздражённый моими намёками талиб сдержанно выдохнул носом.

– Кто ты такая?

– Хелен Кокс, - отозвалась я, собираясь и дальше говорить, но не успела. Он вмазал мне по лицу кулаком. Странно, но, кажется, он сдержал силу удара, несмотря на то, что меня откинуло чуть в сторону, и я ощутила боль. Хрипнув, я поводила языком по внутренней стороне щеки - в месте удара. Да, неприятно, весьма. Но, в конце концов, мне приходилось умирать от электричества - с той болью не сравнится какой-то там удар по лицу.

– Кто ты такая?!
– повторился Алим.

– Хелен Кокс, представить американского посольства...
– Он снова врезал мне по лицу. На этот раз я была готова к удару и смогла абстрагироваться. Хрипнув и вернувшись в привычное положение, я продолжила, как ни в чём не бывало.
– Я прибыла в Афганистан для депортации и предоставления политического убежища твоей сестре Азиз.
– Он снова ударил, сильнее прежнего, и на этот раз, я ощутила нечто большее. Это было даже приятным, будто полёт далеко-далеко, высоко, туда, где красиво и хорошо. Это было сравнимо с тем чувством, когда ты резко просыпаешься, потому что во сне ты куда-то упал. Когда мой полёт прервался, я нахмурилась. Подняла глаза на Алима.
– Давай ещё, - усмехнулась я. Он свёл брови, пялясь на меня с интересом и в то же время разочарованно.
– Только давай, как следует, а то бьёшь, как девчонка!