Кольцо вечности
Шрифт:
Лэм похлопал ладонью по столу. По его мнению, мистер Хатауэй держался весьма уверенно. Странная это история — о том, как он зашел в церковь послушать, как его жена играет на органе. Лучшего алиби он не мог бы выдумать — если дело дойдет до суда, присяжные сочтут объяснение убедительным. Лэм нахмурился и спросил, что делал мистер Хатауэй вечером в субботу девятого, между половиной шестого и девятью-десятью часами.
Мистер Хатауэй вежливо выслушал вопрос, но не пожелал помочь ни себе, ни полиции. Он повторил то, что уже говорил инспектору Смиту. В пятом часу он отправился
— Вы вернулись в половине пятого?
— Кажется, да.
— И больше никуда не уходили?
— Нет. У меня было много работы.
— Ваша экономка может подтвердить, что вы были дома?
— Я ужинал в половине восьмого. Это могут подтвердить и миссис Бартон, и Агнес. Можно узнать, почему вас интересует именно это время? Неужели убили кого-то еще?
Взгляд Лэма остался непроницаемым.
— Труп Луизы Роджерз перенесли в дом лесника между половиной шестого и шестью часами. Мэри Стоукс увидела его там и бросилась бежать. Если бы она сказала правду, убийцу поймали бы и она осталась бы в живых. Но она не захотела признаться, что побывала в доме лесника, и заявила, что видела труп в другом месте. Убийца спрятал труп в подвале.
Грант слегка побледнел — не сильно, но заметно.
— К ужину я не переодевался, — сказал он. — Миссис Бартон наверняка вспомнит это: моя одежда была в полном порядке. Отсюда следует, что я не копал могилу в подвале и не занимался другой грязной работой. Однако я мог снять одежду, набросить другую, рабочую, а потом опять переодеться. Именно это вы и имели в виду?
Уже произнося эти слова, он почувствовал сомнение. Их спровоцировали досада и инстинкт самосохранения. А выказывать досаду не следовало.
Он услышал неторопливый приятный голос Лэма, говорящего с деревенским акцентом.
— Вряд ли что-либо подобное пришло бы мне в голову.
Грант засмеялся.
— Но ведь вы об этом подумали, не так ли?
Лэм сменил тему:
— Расскажите о том, что вы делали вечером в субботу шестнадцатого, начиная с половины восьмого.
До этого момента Грант сидел в непринужденной позе, скрестив ноги, свободно сложив руки. Но теперь он вдруг напрягся. Его терпение быстро иссякало. Срывающимся от нетерпения голосом он ответил:
— Боюсь, я почти ничем не смогу вам помочь. Миссис Бартон и Агнес не было дома. Полагаю, они вернулись в половине одиннадцатого, но я не видел их, а они не виде ли меня. Агнес сообщила мне об убийстве Мэри Стоукс примерно в четверть девятого. Как видите, алиби у меня опять нет. Я был здесь, в комнате, но боюсь, никто не сможет подтвердить это. Что будем делать дальше?
— Пока ничего, мистер Хатауэй, — отозвался Лэм. — Я хочу задать вам еще несколько вопросов. Вернемся к Луизе Роджерз. Вы говорите, разговор по телефону мисс Рипли передала верно.
— Да.
— Значит, вечером четвертого января вы были в отеле «Бык» в Ледлингтоне. Может быть, вы объясните, что там произошло?
— На мой взгляд — ничего. Я ездил в Ледстоу, повидаться с другом, Джеймсом Рони. Он живет
— Как зовут вашего знакомого, мистер Хатауэй?
— Марк Харлоу. Он живет здесь неподалеку, в Мейнфилде.
Атмосфера в комнате мгновенно стала напряженной. Лицо Фрэнка Эбботта не выразило ровным счетом ничего. Но его мысли бешено завертелись. Значит, Каддл был там… Альберт Каддл был в «Быке», когда Луиза Роджерз выглянула из окна и узнала руку, которая рылась в ее драгоценностях.
Лэм повторил ответ Гранта, но несколько иначе:
— И вы отправились в «Бык» вместе с мистером Харлоу. Как долго вы там пробыли?
— Примерно полчаса.
— Все это время вы с мистером Харлоу были вместе?
— Да, почти. Мы выпили, затем я увидел человека, вместе с которым служил во Франции. Я отошел поговорить с ним. Затем Харлоу решил выйти и проверить, исправна ли машина. Через несколько минут я вышел за ним.
— Во двор?
— Да, там стояла машина.
— У вас есть зажигалка?
— Да, но во дворе отеля «Бык» я ее не ронял.
— Вы в этом уверены?
— Абсолютно. Я подошел к машине, узнал, что она исправна и Харлоу ждет меня. Я сел в машину и он довез меня до дома.
— Вы говорите «он довез меня» — значит, машину вел сам мистер Харлоу?
— Я просто не так выразился. За рулем сидел Каддл.
— Шофером был Альберт Каддл?
— Да.
— Мистер Хатауэй, вы беседовали с Луизой Роджерз в этом кабинете не менее получаса. Видимо, свет был включен, вы должны были хорошо рассмотреть ее. Постарайтесь описать ее как можно подробнее.
До сих пор выражение лица Гранта не менялось, но теперь он выглядел удивленным.
— Черное пальто, шляпка — конечно, если можно назвать шляпкой плоский блин. Элегантный наряд. Стройные щиколотки, хорошие чулки, добротные туфли…
— Все черное?
— Кроме чулок.
— И все-таки ока была во всем черном? И ничто не оживляло наряд?
— Только серьги, довольно приметные, похожие на те кольца вечности, которые так нравятся женщинам, уж не знаю почему.
— Хм… пара серег. Вы уверены, что именно пара?
Грант снова удивленно взглянул на него.
— Да, пара серег из тех, что нельзя не заметить.
На этом расспросы о сережках закончились.
Но Лэм не унимался. По какой дороге мистер Хатауэй бежал из Франции? В каком месте он вышел на дорогу, ведущую к Парижу? В каком месте сошел с нее? Все ответы старательно записывались, но мало чем могли помочь — Мишель Ферран не сумел указать, где именно были украдены драгоценности. Но даже при условии совпадения показаний ответы мистера Хатауэя почти не принесли пользы.