Колдовская душа
Шрифт:
– Это безумство – отправляться в путь сегодня вечером, мадам, – тихо проговорил он. – Наши с Одноглазым холостяцкие прожженные шкуры недорого стоят, но я бы не хотел, чтобы с вами случилось что-то нехорошее.
Жасент промолчала, но ее тронуло, что старому трапперу небезразлична ее судьба. Как можно деликатнее она стала обмывать обожженную кожу. От внимания Жасент не укрылось, что старик изъясняется лучше, чем Жозюэ, не вставляет к месту и не к месту бранные словечки. Должно быть, он получил неплохое образование. «Как и Матильда, – сказала
В памяти Жасент всплыли обстоятельства, которые привели ее к служанке священника. Вспоминать об этом было страшно и грустно.
«Мама и Сидони попросили Матильду обмыть тело Эммы перед похоронами – все в деревне прибегали в таких случаях к ее услугам. Я падала с ног от усталости, потому что не спала уже много часов – из-за наводнения и царившей в больнице неразберихи. Когда же я наконец приехала в Сен-Прим, облаченное в белое платье тело моей младшей сестренки уже покоилось в церкви. Я чуть сознание не потеряла… Матильда увела меня к себе и накормила. Я проспала до утра у нее на диване».
Жасент вздохнула и нанесла на рану, которая уже не казалась ей такой страшной, успокаивающий бальзам.
– У вас легкая рука, – проговорил больной.
Молодая женщина ответила ему очаровательной, немного грустной улыбкой, наложила на рану стерильный компресс, пропитанный дезинфицирующим средством, после чего сделала новую повязку, на этот раз белоснежно-чистую.
– Мсье Фильбер, раз погода позволяет, мы должны ехать. Даже если это рискованно, – сказала Жасент твердо. – Обо мне не беспокойтесь.
– Но…
Звук выстрела за окном не дал Фильберу договорить. Он с удивлением воззрился на молодую женщину, которая была удивлена не меньше него. Оба не смели заговорить. Очень скоро вернулся Одноглазый. Обветренное лицо старого охотника было искажено страданием.
– Что произошло? – шепотом спросила Жасент.
– Торьё! Пришлось пристрелить одного пса. Проклятый волк успел укусить его, черти бы его побрали! Я осмотрел всех собак по очереди. У меня было подозрение, и я никак не мог от него избавиться. Что ж, мне не показалось…
– Сочувствую вам, Жозюэ. Но вы ведь могли осмотреть собак раньше, как только завели их в сарай. Если бы я не попросила вас выйти и взглянуть, какая погода на улице, несчастный пес мог укусить своего собрата, что они часто делают, когда возятся друг с другом. Признаков болезни у него еще не было, они появляются не так скоро…
– Что зря об этом говорить? Я уладил дело, к своему несчастью… Что, дружище, попали мы в переплет?
Фильбер кивнул; по выражению его лица было ясно, что он встревожен.
Одноглазый подошел, чтобы потрепать его по плечу, и сказал:
– Сейчас скручу тебе сигарету и налью стакан джина.
– Не откажусь, Жозюэ. И рагу разогрей!
Жасент сердито топнула. Мужчины, похоже, собирались спокойно провести вечер, несмотря на то что она ясно дала понять, что хочет вернуться в Сен-Прим.
– Господа,
Вместо ответа Одноглазый поворошил угли в очаге и снял варежки, а затем с задумчивым видом взял в руки бутылку джина.
– Милая дама, поговорим начистоту! У меня теперь на одну собаку меньше, а остальные устали. Метели не будет, я в этом уверен, но валит снег, и следов от саней уже не видать. Фонаря я с собой не прихватил, да он бы и не помог. Если хотите спасти моего приятеля, придется подождать до рассвета.
Расстроенная Жасент окинула комнату взглядом. Здесь была всего одна кровать, и на ней лежал пациент. Пол был грязный.
– И где же я буду спать? – возмутилась женщина. – Жозюэ, сжальтесь! Мы еще можем уехать, ведь на часах всего семь вечера! Вспомните, что вы обманом заманили меня в такую даль. Я не указала, куда еду, когда в спешке писала мужу записку. Я рассчитываю на вас. Едем, и поскорее! Люди говорят, вы ничего не боитесь – ни Бога, ни дьявола, ни самой страшной метели…
Одноглазый хлебнул из горлышка, затем налил джина в стакан и подал его Фильберу.
– Люди еще не то наболтают! – сердито ответил он. – Скажи ей, приятель! Я не настолько глуп, – а если и глуп, то не безумен, – чтобы ехать в такую даль ночью. И мне нет дела до того, что вы перестали называть меня «мсье». Я не глухой, милая дама, и заметил, что теперь вы зовете меня просто – Жозюэ. Кто знает, может, к утру вы скажете «Жозюэ, милый»?
Выдав эту грубую шутку, старик громко, издевательски захохотал. Жасент, хоть и рассердилась на него, не подала виду. Она знала, что такой человек, как Жозюэ Одноглазый, никогда не причинит ей вреда, несмотря на свою браваду. Доктор Теодор Мюррей, убийца Эммы, производил впечатление человека цивилизованного, способного совладать со своими порывами, и в итоге оказался чрезвычайно опасным.
– Я охотно назову вас «мой дорогой», мсье Жозюэ, – проговорила Жасент игриво. – Вот только моему мужу, который намного моложе вас и ужасно ревнив, это ой как не понравится! Что, если завтра он разгневается и устроит вам взбучку? Особенно когда узнает, что мне пришлось провести ночь в этом доме, с вами и вашим другом?
Фильбер ухмыльнулся в бороду. Медсестра Дебьен ему нравилась.
– Оставь ее в покое, Жозюэ, – сказал он. – Может, прокатимся ночью, как в былые времена, когда у тебя было два глаза, а у меня не болели ноги? У сестры и для тебя найдется местечко, а эта красивая дама вернется к своему мужу. И вообще, чем раньше мне сделают укол, тем скорее я встану с постели. Давай докажем нашей медсестре, что у нас еще имеются силы и ты заслужил свою репутацию. У меня есть керосиновый фонарь, а окрестности ты знаешь лучше, чем кто бы то ни было.