Колдовская любовь
Шрифт:
Так, первой английской рекой окажется Иден. Его руки к этому моменту совершенно онемели, а холод проник до самых костей. Едва похитители остановились и стащили его с пони, Хит лягнул одного в пах и, когда тот скрючился, завопив от боли, ударил коленом в подбородок, так что тот прикусил язык.
Но тут двое других набросились на него и повалили на землю. До него донесся плеск воды. Опасность заставила его удвоить усилия. Он боднул ближайшего под дых, но другой не долго думая схватил камень и ударил Хита по голове. Сознание он не потерял, но резкая боль пронзила тело.
— Хватит дурака валять!
— Да помогите же нам, ради Бога! — дружно заревели они.
Хит обхватил кого-то жесткими, как железо, ногами и увлек за собой. Если его и утопят, он возьмет с собой хотя бы одного злодея.
В конце концов за него взялись четверо, а огромный предводитель поставил сапог ему на спину, а потом и вовсе уселся верхом и сидел, пока пленник не прекратил биться.
Постепенно им завладела холодная вода. Он задерживал дыхание, пока легкие не стали гореть. Вскоре его охватило чувство странной эйфории. Перед глазами поплыли сцены детства. Он увидел свою красавицу мать Лили Роуз и сразу же ее узнал, хотя она умерла, рожая его. И несмотря на глубокую ночь, все вокруг внезапно залил ослепительный белый свет, и тут же нахлынула тихая радость.
«Так вот какова она, смерть…» — изумленно подумал он, проваливаясь в никуда.
Когда пятеро разбойников наконец отпустили жертву, тело всплыло на поверхность. Рядом качался на воде другой труп, и течение скоро увлекло обоих, но убийцы поспешили догнать их и вытащить на берег. Предводитель снял ремешок с запястий Хита Кеннеди, носком сапога перевернул его лицом вверх и неверяще покачал головой:
— Иисусе, недаром толкуют, что Черный Рэм Дуглас — крепкий орешек! Не то что этот болван!
Он бросил злобный взгляд на своего мертвого сообщника.
— Придется тащить на себе еще одну дохлятину!
Еще до рассвета Рейвен Карлтон потихоньку прокралась в конюшню. И хотя она ступала бесшумно, ловчие птицы мигом ощутили ее присутствие и шумно заголосили.
— Дьявол, — прошептала она и, честно пытаясь сделать вид, что ее здесь нет, погладила по носу своего пони Салли и на цыпочках вывела его из конюшни. Она даже не стала его седлать. Угрызения совести одолевали девушку при мысли о соколах, топчущихся на своих насестах. Бедные, как им тяжело в темных колпачках!
Но Рейвен решительно задушила в себе чувство вины. Сначала следует избавиться от ненависти, прогнавшей сон, а потом уж навестить своих питомцев. Обучение их требовало терпения и спокойствия, и Рейвен надеялась, что утренняя прогулка по берегу поможет ей вернуть безмятежность.
В одежде для верховой езды для Рейвен главным было удобство. Она надела длинную юбку-штаны и свободную рубаху, позаимствованную у брата. Не успела она вскочить на свою лошадку, как та пустилась вскачь и без всяких понуканий помчалась к реке Иден, впадавшей в залив Солуэй. Солуэй отделял Англию от Шотландии. Отсюда открывался великолепный вид — море и фиолетовые горы на горизонте. Когда стены Роклифф-Мэнора смыкались вокруг нее и постоянные запреты родителей становились невыносимыми, Рейвен вырывалась из дома, пускала лошадь галопом и неслась по мокрому песку, пока
Привычки и пристрастия Рейвен откровенно не одобрялись ее матерью. По мнению Кэтрин Карлтон, возня с ловчими птицами не пристала истинной леди.
— Твое поведение скандально! — заявила она дочери прошлой ночью.
— А кого я, по-твоему, должна разводить? — вызывающе выпалила Рейвен.
— Леди вообще не должна заниматься подобными вещами.
— В таком случае как это ты ухитрилась родить троих детей, матушка? — с деланной наивностью осведомилась дочь.
— Довольно, юная леди! Ланселот! Неужели ты не слышишь, как твоя дочь дерзит и издевается над матерью? Помяни мое слово, если она и дальше станет продолжать в том же духе, кончит жизнь старой девой!
— Но мой брат Герон держит свору охотничьих псов, а ты ничего особенного в этом не находишь, — указала Рейвен.
— Мы уже сто раз это обсуждали. Родись ты мужчиной, могла бы разводить кого угодно.
«Свору ублюдков?» — ехидно подумала девушка.
— При чем здесь мой пол? — возразила она вслух. — Если бы я оказалась неумехой, твои возражения еще можно было бы понять.
— Знаешь, она права, Кэтрин, — заметил Ланс Карлтон.
— Ланселот, как ты можешь постоянно противоречить каждому моему слову? Девушке не следует проводить целые дни на болотах в обществе этих проклятых соколов! И это вместо того, чтобы оттачивать манеры и учиться вести хозяйство! Да она настоящая дикарка!
Сэр Ланс лукаво подмигнул дочери.
— Твою мать можно понять, Рейвен. Она желает, чтобы я подрезал тебе крылышки. Когда поедешь в Карлайл навестить Дейкров, придется притвориться настоящей леди, пока благополучно не обручишься.
— Кристофер Дейкр любит меня такой, какая я есть! — объявила Рейвен.
«Еще бы!» — подумал Карлтон, восхищенно глядя на свою прелестную темноволосую дочь.
— Нам не его любовь нужна, а предложение руки и сердца! Ни один джентльмен не захочет получить острую на язык, упрямую и своевольную жену! Если не изменишь своего поведения, твоя сестра Ларк сделает куда более выгодную партию.
— Я обожаю Ларк, и нечего нас сталкивать лбами!
— Какое гнусное обвинение! Немедленно убирайся к себе в комнату!
Когда рассвет окрасил небо светлым золотом, Рейвен ощутила, что на сердце полегчало. Она вдыхала соленый воздух, словно эликсир жизни, не замечая, что копыта Салли вязнут в мокром песке. Неприязнь к матери растаяла, и уголки ее крупного рта чуть приподнялись. Мать права, она в самом деле упряма, да и нрав вспыльчивый, а ведь родители желают ей только добра. Ее матушка была всего лишь Кейт Герон, прежде чем умудрилась поймать такого выгодного жениха, как сэр Ланселот Карлтон, коннетабль замка Карлайл. Героны были жителями английского приграничья, и Кейт совершила настоящее чудо, заманив столь высокородного джентльмена в ловушку брака. Теперь она требовала, чтобы дочери последовали ее примеру, поднявшись еще выше. Она никогда не уставала остерегать девушек относительно жителей приграничных областей: «Взгляните на моего братца и кузенов! Неотесанные, грубые болваны! Все обитатели тех мест одинаковы: смуглые, нахальные, дерзкие, наглые свиньи, готовые наброситься на первую встречную женщину!»