Колдовской круг
Шрифт:
— Расскажи мне, фрейлина, почему ты не сопровождала меня на охоте, как должна была, и почему оказалась у городских ворот с предателем Никколо Орси, когда… — Катарина запнулась и через силу произнесла: —…это случилось?
— Мне стало известно о заговоре против сеньора Фео, и Гетти чуть не убил меня. Людовико Орси спас меня и увез в своей карете далеко от города. Мне удалось сбежать, но, к сожалению, я опоздала, и на моих глазах совершилось это злодейство.
— Выходит, презренный Орси был в городе и непонятно почему пожалел тебя и спас от смерти? Изволь пояснить, Луиджина, что это за особые чувства он к тебе испытывает?
— Не знаю, сеньора графиня.
— Как
— Сама не понимаю, ваше сиятельство. Один из охранников вдруг решил мне помочь и, развернув карету, поспешил в город.
— Почему же он решил тебе помочь?
— Не знаю, ваше сиятельство. Иногда я теряю память и не ведаю, что творю.
— Щенок Никколо Орси утверждает, что ты ведьма, что ты околдовала его, заставила поехать в Форли, где его могла ждать только смерть. И у него, как и у тебя, возникают провалы в памяти, и он не понимает, как оказался здесь. Утверждает, что ты силой колдовства вместе с ним перенеслась сюда по воздуху.
— Сеньора графиня, я приехала в карете, которую он угнал, помогая мне.
— А он утверждает, что этого не было, и он не помнит, как здесь очутился! Сейчас им занимается святая инквизиция. Здесь присутствует глава трибунала Романьи, фра Сальваторе, облеченный полномочиями конгрегацией святой инквизиции. — Катарина указала на священника.
— У трибунала есть вопросы к вам, сеньора Луиджина.
— Буду рада все рассказать, фра Сальваторе.
— С радостью или без нее, но вы должны говорить правду. Писцы запишут нашу беседу дословно, в присутствии и с позволения светлейшей графини. — Он кивнул монахам, и те взяли в руки перья, обратившись во внимание.
— Мне нечего скрывать, фра Сальваторе.
— Веришь ли ты в существование ведьм и в то, что можно вызвать бурю или околдовать людей или животных?
— Нет, фра Сальваторе.
Молодец, Луиджина! Если она в это не верит, то разве ее смогут обвинить в колдовстве?
— В таком случае сжигают безвинно осужденных?
Луиджина побледнела, поняв, что попала в каверзную ловушку инквизитора. Если она скажет «да», то тем самым подвергнет сомнению правильность действий Церкви, а «нет» будет означать, что ведьмы существуют, следовательно, с ними надо бороться. Это еще не признание вины, но подтверждение того, что любое решение трибунала инквизиторов бесспорно.
— Церковь не может ошибаться, — пролепетала Луиджина.
При всем своем желании я ничем не могла ей помочь. Попытаться проникнуть в тело инквизитора и повернуть беседу в нужное русло? У него настороженный, цепкий взгляд, и я не сомневаюсь, что любые попытки как-то им манипулировать могут вызвать нежелательную реакцию.
— Общаешься ли ты с нечестивыми духами, не властвуют ли они над твоей душой?
— Нет, не общаюсь, а чту Святое Писание, постоянно посещаю мессы и исповедуюсь.
— Прибегаешь ли ты к помощи магии и колдунов?
— Нет, не прибегаю, фра Сальваторе.
— Знаком ли тебе презренный чернокнижник и маг Руджеро?
— Я знаю его лишь как лекаря.
— Пользовалась ли ты его услугами?
— Всего несколько раз и только для того, чтобы спасти раненого.
— Назови его имя.
Луиджина испуганно посмотрела на графиню и виновато опустила голову.
— Ты не хочешь назвать имя?
— Я назову его позже.
— У тебя будет время. Ты знакома с ведьмой Сильфидой?
— Я не знала, что она ведьма.
— С какой целью ты неоднократно ее посещала?
— Мне нездоровилось, и она должна была приготовить мне лекарство.
— Дьявольское лекарство! Сильфида призналась,
— Я просила ее дать мне любовное зелье! — Луиджина разрыдалась и упала на колени, с мольбой глядя на графиню, но прочитала в ее глазах лишь презрение и гнев.
— Ложь! У Сильфиды найден сильнодействующий яд, который она должна была передать тебе. Собака, отведав его, свалилась замертво.
— Я не замышляла ничьей смерти! Наоборот, хотела спасти сеньора Фео, только приехала слишком поздно! Я любила его! — рыдала Луиджина, стоя на коленях.
Напрасно она это сказала. Я заметила, как в глазах графини сверкнули молнии. Ведь она считает, что, даже мертвый, он принадлежит ей одной. Ее реакцию заметил и священник. Слащаво улыбнувшись, он обратился к графине:
— Нужны ли вашей милости еще доказательства вины вдовы Луиджины Бонатти? Она тесно общалась с колдуном Руджеро и ведьмой Сильфидой и вместе с ними замыслила ужасное злодейство. И сама она является ведьмой! На этот счет есть свидетельства еретика Никколо Орси. Предполагаю, что она не просто ведьма, а суккуб, демон в женском обличье, совращающий добрых христиан.
— Она в вашей власти, фра Сальваторе. Проведите дознание и сообщите мне о результатах.
Теперь монахи-писцы превратились в стражников и подхватили Луиджину с двух сторон. У меня мелькнула мысль, что можно попробовать перейти в тело одного из этих монахов, чтобы в дальнейшем помочь бежать Луиджине, но в этот момент ей на голову набросили черный мешок и поволокли к выходу. Теперь я была бессильна что-либо сделать, и моя судьба была неразрывно связана с судьбой Луиджины. То, что она попала в руки инквизиции и графиня не попыталась защитить ее, не сулило ничего хорошего в будущем. Выходит, в глазах графини Луиджина — отравительница и колдунья!
В Школе Шамбалы я прошла спецкурс по инквизиции в Средние века, так как энерджи весьма эффективно использовали ее в борьбе с эмиссарами. Это не означает, что инквизиторами были одни только энерджи и что они охотилась исключительно за эмиссарами Шамбалы. Для этого их было очень мало. Их основной задачей было заразить людей идеей борьбы с инакомыслием, что они с успехом и сделали. Будущим жертвам были присущи черты собирательного образа эмиссара, действующего в те времена. Тогда эмиссаров вербовали в основном из людей просвещенных, ученых, нередко занимающихся астрологией и магией. В их тела энерджи не могли проникнуть, и такое свойство помечалось атавистическими знаками на теле, которые в дальнейшем стали называть «знаками ведьмы». Такой знак был и на моем теле, однако его не было на теле Луиджины, но в противном случае я не смогла бы в нее войти. К сожалению, это не поможет Луиджине. Приемы, которыми пользовались энерджи и эмиссары, очень похожи, но цели у них были разными. Мне не надо напрягать память, вспоминая знания, полученные в Школе, чтобы понять, насколько опасно теперешнее положение Луиджины. Арест свидетельствовал о том, что ее считают виновной. Я видела два варианта развития событий: все отрицать, но в итоге, сломавшись под пытками, взойти на костер; признать вину без пыток. Однако во втором случае она должна будет назвать своих соучастников в темных делишках и также отправиться на костер, а в лучшем случае может рассчитывать на пожизненное тюремное заключение. Перейти в другое тело мне будет весьма непросто. Чтобы ведьмы не могли околдовать инквизиторов, их помощников, тюремных надзирателей, всем им запрещено касаться подследственных и смотреть им в лицо.