Колдовской мир — 2 (Поворот): Бури победы
Шрифт:
Я ответила, что могу и видеть на расстоянии, и предвидеть (хотя этот свой дар я считала слабым и не хотела его использовать). И, как он знал, я обладаю способностью в ограниченных пределах судить по вещам об их хозяевах. Но я сомневалась, чтобы у меня были другие способности.
— Никогда ни в чем нельзя быть уверенным, — задумчиво заверил он. Говорил он так, как будто не хотел сообщать все, о чем думает. — Совет невысокого мнения о Лормте, но там, изучая прошлое, можно многое узнать. Когда передвинулись горы, в Лормте рухнули две башни. Но в то же время открылись потайные помещения,
— Ты называешь меня титулом, с которым не согласится ни один салкар, милорд. Салкары не верят моим предсказаниям, они всегда сторонятся меня…
— А ты бы хотела быть единой с ними? — спросила Орсия. Она расчесывала свои серебряные волосы, с которых по плечам стекала вода.
— Я… — и замолчала.
Взвешивая действительность и желания, я сделала открытие, которое не должно было удивить меня. Хочу ли я жить, как живут женщины в каютах корабля, работать у парусов, быть в распоряжении тех, кто считает себя хозяином волн и слугой ветров?
Я посмотрела на корабль, за которым шла наша лодка. «Морской бродяга» поднимал волны, на которых мы плавно раскачивались. Меня всегда будут принимать на борту с неохотой. Будь я настоящим салкаром, я давно была бы замужем и слилась бы с экипажем, единственная цель которого — вести корабль дальше, искать и открывать новые рынки или совершать плавания по хорошо известным маршрутам между городами. Больше ничего меня не ждало бы. Пророчицей быть я не могла: они еще более тесно связаны обычаями и маршрутами плаваний. Я слишком долго бродила сама по себе, чтобы подчиняться воле других. Я уже давно перестала завидовать другим женщинам. Может, действительно с самого рождения я не такая, как они, я, как корабль без родного порта и искусного капитана, корабль, который вечно в пути.
Я посмотрела на крогианскую девушку.
— Думаю, я не хотела бы быть одной из них. Хотя раньше я об этом никогда не задумывалась и ни с кем не говорила.
— Перед каждым из нас множество дорог; и часто мы делаем выбор, не спрашивая себя, правильно ли поступаем, — медленно проговорил Кемок. — И немногие могут ступить на тропу, не предназначенную для нас, как бы мы ни привыкли принимать чужую волю. — Он слегка повернул голову и улыбнулся Орсии, взял ее красивую, тонкую руку и прижал к своей щеке. — Поистине наши дороги были раньше кривыми, но теперь мы вышли на прямую и верную. Хотя и теперь на нашем пути лежат тени, но иного нас не нужно. — Он снова посмотрел на меня и заговорил чуть тверже. — Итак, ты знаешь о трех своих дарах. А как ты их совершенствуешь? Путем осторожного использования?
Я решительно покачала головой.
— Я не хочу узнавать будущее…
— Но ты можешь видеть только одно будущее, — прервала меня Орсия. — А их у каждого множество. Просыпаясь, человек что-то делает, и день для него заканчивается одним. Но если, проснувшись, он сделал другой выбор, то и день кончится по-другому. Что же ты выберешь, пророчица?
— Я сама об этом думала, — ответила я. — Только несколько раз я предвидела
— Такова участь всех, кто предвидит: у них нет Силы изменить собственное будущее, — объяснил Кемок. — Но я не понимаю, почему ты всегда видишь для других лишь дурное и оно к ним приходит.
— Скажи, что я приношу им проклятие, милорд. Но я Не делаю это сознательно, со зла. Наверно, сказывается мое происхождение от Тьмы.
Я поднесла руку к груди, к амулету Ганноры. Это моя единственная слабая надежда. Пророчица, которая приносит проклятие, — это не моя судьба. По этой тропе я не пойду.
— Мой отец тоже может видеть будущее, — продолжал Кемок, — но видения приходят к нему как предупреждение и только незадолго до опасности, которую предвещают. Он может также связываться с нами в случае необходимости и поддерживать нас своей силой. С матерью он может обмениваться мыслями даже на расстоянии. Но об этом узнал позже: это у него не прирожденный дар.
Орсия положила гребень на колени и ласково провела ладонью по его руке в шрамах.
— А ты вмешался в то, о чем не имел понятия, выбрал тропу, ведущую к страшной опасности, правда она же привела и к хорошему.
Он хмурился, гладя не на нее, а на море.
— Я был глуп, используя то, чего не понимал. И то, что узнал позже, заставило меня только полнее осознать свою глупость.
— Милорд… — начала я, но он улыбнулся мне и возразил:
— Лорд? Нет, я тогда был простым пограничником. И по-прежнему боец, когда в этом есть необходимость. У меня нет владений, и мне они не нужны. Я с самого начала был просто Кемоком, им и останусь.
— Кемок, — поправилась я, — что произошло в Эскоре?
Он опять улыбнулся.
— Ну, вопрос очень большой, и я могу ответить на него только отчасти. С нами случилось вот что…
Глава четвертая
Он рассказал о многих битвах, как отгоняли зло, чьи силы всегда возвращались и снова нападали, о том, что приходилось постоянно быть настороже, когда покидали островки безопасности, находившиеся под защитой Света.
— И все-таки бывают мирные времена, и они случаются все чаще, а длятся все дольше, — сказала Орсия. Она перебирала волосы, пока солнце не просушило их.
— Может ли так быть, — спросила я, — что Эскор на юге поворачивает к западу и выходит к морю?
Кемок пожал плечами.
— Кто знает? Мы далеко проникли на запад. Моя сестра живет теперь у другого моря, о котором в Эсткарпе в старину ничего не знали. Судя по этому, вполне возможно, что и на юге море ограничивает сушу так Же, как на западе.
— Тише! — Орсия склонилась за борт нашей маленькой лодки. На ее лице появилось сосредоточенное выражение, как у пророчицы в трансе.