Колдовской мир — 2 (Поворот): Бури победы
Шрифт:
Неожиданно он сообразил, что изменилось. Ослабла буря. Ветер больше не набрасывался так свирепо на Круглую башню. Тарлах за последние часы привык к его завываниям, и именно ослабевший шум насторожил его.
Фальконер неторопливо оделся и осторожно приоткрыл окошко, у которого наблюдал за бурей.
Буря немного стихла, хотя сохранила достаточно сил, чтобы отпугнуть любого. Ветер и дождь теперь больше напоминали обычную непогоду, вода отступила почти до прежнего уровня. По обе стороны залива снова выступили каменистые косы, и только их конец оставался
Но океан продолжал бушевать, и, хоть прибой был уже не таким высоким, он оставался по-прежнему опасным для человека, решившего помериться с ним силой.
Откинув ставень, он высунулся в узкое окно, не обращая внимания на дождь, и от неожиданности застыл.
Воин заметил в море корабль, судя по очертаниям, торговое судно, и не нужно быть моряком, чтобы понять, что корабль в беде. Одна его мачта сломана примерно на середине. Корабль резко накренился, осадка у него опасно низкая, так что палуба почти постоянно находилась под водой. Даже на таком расстоянии Тарлах видел, что корабль движется очень медленно и неуверенно, словно наполненный водой и не способный больше подчиняться управлению.
Все эти мысли мгновенно промелькнули в сознании фальконера. Учитывая место наблюдения, возможно, больше никто этот корабль и не заметил.
Тарлах выбежал из комнаты и, вызвав постоянно дежурящих часовых, поднял тревогу.
Жители этой опоясанной морем долины привыкли к океану в бурю, опасности моря стали частью их жизни, и сообщение о терпящем бедствие корабле, несмотря на бурю, стало известно всем через несколько минут, после того как Тарлах заметил судно.
Впрочем, мало что можно было сделать. Лодки были готовы, экипажи дежурили рядом с ними, но спускать на воду их было нельзя. В море, подальше от берега, они могли бы продержаться и взять на борт экипаж судна, но выбраться из прибоя в глубь моря невозможно. Нельзя даже разжечь костер или маяк: дождь заливал любую попытку развести огонь.
Офицеры фальконеров присоединились к Уне и Руфону, которые из ее кабинета наблюдали за обреченным кораблем, испытывая ощущение полной беспомощности.
— Он пытается войти в гавань, — с каким-то ледяным спокойствием сказал наконец Руфон, — но капитан не знает наше побережье. Корабль слишком близко к утесам. Если он продолжит идти тем же курсом, то столкнется с северной косой или одним из ее рифов. И как только это случится, корабль затонет, и экипаж вместе с ним: мы не сможем спустить лодку и спасти кого-нибудь.
Мрачное предсказание оказалось точным. Торговое судно двигалось в гавань, навстречу опасным затопленным скалам.
Капитан, по-видимому, был все же знаком с опасным берегом или просто почувствовал что-то неладное, потому что попытался увести корабль подальше, и ему это почти удалось. Но все же корабль оставался в самом центре опасных островков и рифов, и спустя несколько минут произошло неизбежное. Корабль наткнулся на скалу. Грохот столкновения заглушил шум ветра и прибоя и перевернул души наблюдателям.
Борт корабля оказался разбит. Сразу после удара
Скала, на которую налетел корабль, дала возможность спастись тем членам экипажа, которые оказались, в момент удара на палубе. Часть скалы застряла в пробоине и удержала нос судна над поверхностью воды. И за него цеплялись пятнадцать несчастных моряков.
Их убежище не было безопасным. Даже в самом высоком месте оно находилось близко от воды, и каждые несколько минут огромная волна перекатывалась через, него, полностью накрывая. Это был еще не прибой, а его предвестник, и поэтому выжившие могли удержаться, хотя это не могло продлиться долго. Раненые руки, ослабевшие от холода и напряжения, скоро разожмутся, а скользкий обломок корабля рано или поздно уйдет под воду.
На это потребовалось больше времени, чем ожидали наблюдатели. Моряки заметили, что находятся совсем близко к башне и домам и надеялись, что кто-нибудь сумеет добраться до них. Без видимых изменений прошел час, потом огромная волна накрыла нос корабля, а когда он снова показался из воды, трое моряков исчезли. Через четверть часа смыло еще пятерых.
Тарлах отвернулся от окна.
— Они совсем рядом с сушей. Если бы им можно было перекинуть веревку, они выбрались бы на берег.
— Да, — согласился Рорик, — но как до них добраться? Расстояние слишком велико, чтобы добросить, да и ветер против нас.
— Если правильно рассчитать прыжок с утеса, можно оказаться за пределами прибоя. Конечно, такой человек должен быть очень хорошим пловцом, но в таком случае он смог бы добраться до остатков корабля.
Уна побледнела, услышав это предложение.
— В этой части моря много опасных мест. Никто не решится здесь прыгнуть даже в тихую погоду, когда океан не представляет особой опасности, потому что рискует натолкнуться на подводную скалу…
— Стоит рискнуть одной жизнью, если можно спасти несколько, леди, — спокойно ответил Тарлах.
Уна кивнула, хотя и поняла, кто будет этим пловцом.
— Расскажи нам о своем плане, капитан.
— Он прост. Ты права в том, что только большая удача поможет человеку, прыгнувшему с утеса. Еще труднее будет подняться на него по веревке уставшим морякам, но это единственный способ добраться до корабля. Видишь вон тот карниз? Примерно на треть от воды? Он достаточно широк. Сверху к нему есть доступ, и там можно разместить людей, которые будут помогать спасшимся.
Фальконеры закивали.
— Я прыгну с меньшего карниза, который находится над широким. Где-нибудь здесь нужно привязать веревку, чтобы моряков вытягивали наверх, тогда им самим не придется подниматься.
— Лучшего плана не придумаешь, — неохотно согласился Бреннан, — но не хотел бы я пытаться его осуществить.
— План мой, и я лучше всех держусь на воде. — Тарлах посмотрел на хозяйку крепости. — Ни один из твоих людей на это не способен, леди. Большинство слишком молоды, у них еще нет силы зрелых людей.