Колдовской мир (Книги 4, 5, 6, 7 цикла "Колдовской мир")
Шрифт:
Если бы я упражнялась в применении своих природных способностей, которые я использовали как неумелый ребенок, играющий оружием, которое может и спасти и причинить вред, я была бы вооружена и предупреждена и, может быть, смогла бы защититься от того, что произошло со мной в эту ночь. А Хирон, проведя испытание, узнал, чем на самом деле я была вооружена: хотя во мне и была кровь колдуньи, но я совершенно не сознавала этого и не могла направить свои способности против того, что он мог со мной сделать.
И единственную возможную защиту, которую Херрел возвел между мной и тем, что задумали остальные Всадники, я сама же и уничтожила.
Хирон действовал быстро, и на его стороне был весь отряд. Они были очень умелы в наведении иллюзий, но иллюзии эти могли быть как простыми, так и очень сложными. И открытые Врата позволили им сделать это. Они присоединились к источнику энергии, который раньше долгое время был закрыт для них.
Я проснулась. Херрел стоял надо мною с кубком в руках. На лице его была озабоченность и прикосновение его было осторожным. Он хотел, чтобы я выпила содержимое кубка — это была та живительная жидкость, которую я однажды уже пила. Я вспомнила ее вкус, пряный запах. Херрел… Я протянула руку, и она показалась мне невероятно тяжелой, так трудно было ее поднять. На щеках Херрела был след моих ногтей. Почему я кому-то причинила зло… тому… тому?
Но на этих щеках не было никаких следов! Херрел? Эти глаза… глаза коня или медведя? Мои веки были так тяжелы, что я не могла держать глаза открытыми.
Но хотя я не могла видеть, мне показалось, что, по крайней мере, слух еще не отказал. Я слышала движение в палатке вокруг меня. Потом меня подняли и понесли… я парила, отрешившись от всего, что слышали мои уши.
— … кого я должна бояться.
— Его? — усмешка. — Он не видит нас, брат! Она не может больше пошевелиться и не имеет ни малейшего понятия о том, что мы хотим с ней сделать.
— Да, она едва ли поедет с нами утром.
Это было похоже на удар чужой воли, на требование Всадников там, в долине перед каменной стеной, но теперь их объединенная воля образовала огромное давящее облако, которое сталкивало меня в бездну и у меня не было никакой надежды защититься от него.
Меня окружал пепельно-серый лес. Я знала, что за мной охотятся. У меня не было ни оружия, ни защиты, но я не бежала прочь, а прислонилась спиной к сухому дереву и ждала.
Ветер шелестел блеклыми листьями — нет, это был не ветер, это была воля, которая нахлынула на меня таким мощным потоком, что задрожали листья. Я вынудила себя остаться на месте и ждать.
Бледные серые тени появились между деревьями и их бесформенные очертания казались чудовищными. Но я спокойно ждала, и они, хотя и собирались угрожающе за деревьями, но не нападали. За дуновением воли последовал жалобный звук, такой высокий и резкий, что от него стало больно ушам. Тени закачались и разлетелись. Из леса вышли те, у которых были тела: медведь, волк, хищная птица, кабан и другие, о которых я ничего не могла сказать. Они шли на задних ногах, и это делало их еще более ужасными, чем если бы они шли на всех четырех.
Я судорожно попыталась заговорить с ними. Если бы мне удалось произнести их имена вслух! Но горло мое словно перехватило.
Позади зверей снова собрались тени и очертания их размывались, формировались снова и снова расплывались, так что я знала только то, что существа эти были ужасны и враждебны человеку. Звери отступили в сторону и освободили место для своего предводителя, огромного дикого жеребца. Он тоже стоял задних ногах и держал в человеческих руках оружие —
— Во имя Костей Смерти, Власти Серебра и Силы Нашей Воли… — ни одного произнесенного слова, но слова этого угрожающего заклинания болезненно отдавались у меня в голове, — мы разъединяем от имени трех и никто больше не будет в силах соединить!
Стрела была наложена на сверкающую тетиву. В это мгновение мне хотелось убежать, но их объединенная воля сковывала меня с такой силой, словно я была прикована к дереву. И тетива отправила стрелу.
Холод, горький холод, который так глубоко проник в меня, что превратился в боль, которую я должна была вынести. Я все еще стояла, прислонившись к дереву, — или уже нет? Потому что я видела всю эту сцену своим странным двойным зрением, словно некто, к кому все это не имело никакого отношения. Тут была Джиллан, которая стояла, прислонившись к дереву, и другая Джиллан, лежащая на земле. Потом стоящая Джиллан подошла к животным, которые окружили ее и вместе с ней исчезли среди деревьев. Но лежащая Джиллан не пошевелилась. А потом я внезапно стала лежащей Джиллан. И все еще был холод, такой пронизывающий, какого я никогда еще не чувствовала.
Я открыла глаза. Моя память снова вернулась ко мне. Я увидела над собой бледное небо и падающие с него белые хлопья снега. Куда же делась палатка?
Я с трудом поднялась. Воспоминания снова вернулись ко мне. Эти скалы я уже видела… Это была долина, в которой находились Врата, ведущие в затерянную страну Всадников. Но долина была покинута. Тут не было больше ни палаток, ни верховых животных, привязанных рядом. Падал снег, но он еще не успел покрыть кострище с почерневшими камнями. Огонь, тепло, чтобы прогнать этот болезненный холод из моего тела!
Я на четвереньках подползла к камням и погрузила пальцы в золу. Но зола уже давно остыла и была так же холодна, как и моя рука.
— Херрел! Кильдас! Херрел! — громко прокричала я, и звук этих имен отразился от каменных стен. Но не было никакого ответа. Лагерь был свернут, и все, кто был здесь, ушли!
Я не могла поверить, что это был сон. Это была правда, и я испугалась этой правды. По-видимому, Всадники действительно освободились от той, которая была им не нужна, и освободились очень простым способом: они оставили ее в дикой местности.
У меня есть две ноги… Я могу идти… последовать за ними…
Шатаясь, я поднялась на ноги и пошла в долину. И тут — она снова была здесь — высокая, все закрывающая стена. И были ли здесь когда-нибудь Врата? Я же не видела их! Но если они и были, то снова закрылись.
Мне было так холодно, хотелось лечь в снег и заснуть, чтобы никогда не просыпаться от этого сна. Но сон, может быть, снова означал этот пепельно-серый лес и эти ужасные тени! Я с большим трудом опять вскарабкалась на каменный горб. Меховая подстилка, на которой я лежала, была уже покрыта снегом. — А возле подстилки находилось еще что-то: моя сумка с лекарствами. Почти бесчувственными от холода руками я достала флакончик, отпила из него и подождала, пока по моему телу распространится тепло. Но ничего не произошло. Мне по-прежнему было холодно. И казалось, что какая-то часть меня была заморожена или удалена, и образовавшаяся на ее месте пустота была заполнена льдом.