Колдовской оберег
Шрифт:
– На вот… – смущаясь, он выудил из внутреннего кармана куртки чурчхелу, стряхнул с неё налипшие табачные крошки, протянул девочке. – Погрызи, а то нам ещё долго идти.
– Спасибо! – девочка с благодарностью приняла угощение. Она никогда не ела ничего подобного, видела, конечно, на рынке, но вид восточного лакомства не вызывал желания попробовать, а сейчас откусила кусочек и зажмурилась от наслаждения. – Вкусно!
– Ещё бы, – хмыкнул Колян.
– Ой, а ты? – спохватилась Яся.
– Я не голодный, а это так… баловство.
– Послушай,
Он в ответ лишь кивнул молчаливо, склонил голову, будто выискивая что-то на грязном асфальте.
– Прости! Я, кажется, затронула что-то личное…
– Да чего уж… – шмыгнув носом, отмахнулся он. – Я тоже остался один. Квартиру родительскую отобрали, меня в детдом отправили. А я не прижился там. Год уже на улице…
– Неужели на улице лучше, чем в детдоме?! – изумилась Яся.
– А-то! Я сам себе хозяин. Себе и… им вот. Они малые все, не бросишь так просто.
– Воруете?
– А как иначе? Жизнь такая! – философски усмехнулся он.
Яся ужаснулась. Неужели и её будущее вскоре станет таким же?! Грязь, улица, настороженные взгляды прохожих, норовящих обойти пёструю ватагу как можно быстрее, брезгливость рыночных торговцев, их цепкий пригляд за вверенным товаром, гневные выкрики и ругань вслед – неужели и такая жизнь тоже имеет место быть?! Раньше девочка даже не задумывалась о тех, кто стоит на самых нижних ступенях социальной лестницы, а теперь, выходит, ей самой придётся окунуться в нищету. И что делать с этим Яся понятия не имела. Ей отчаянно хотелось вернуть прежнюю жизнь, она понимала уже сейчас – жить беспризорницей не сможет.
Завтра. Яся обо всём подумает завтра, и, быть может, сумеет найти выход из сложившейся ситуации. Если будет оно, это завтра. А с другой стороны, стал бы мальчишка делиться с ней лакомством, если планировал заманить и обокрасть. Глупо.
– Ты не сможешь так жить, – будто прочитав её мысли, вздохнул Колян. – Такие как ты, не привыкают.
– И что же? – всхлипнула Яся.
– Погибают, – жёстко ответил мальчик. – И очень быстро. Но ты не переживай. Я обязательно что-нибудь придумаю, а пока поживёшь с нами.
Только сейчас Яся заметила, что город остался позади, и идут они по асфальтированным дорожкам лесопарка.
– Куда мы? – с опаской огляделась она.
– Домой. В чаще дом стоит полуразрушенный, вот в нём-то мы и живём. А что, неплохо, – защищая своё жилище, затараторил мальчик. – Электричества, конечно, нет, зато печь есть. Мы топим её, у нас тепло. Готовим тоже на печи. Она коптит маленько, но это не страшно…
В глубине парка действительно обнаружился старый-старый, вросший забитыми окнами в землю, покосившийся дом. Вид он имел совсем нежилой, но из железной трубы пробивался дымок, и в щелях между заколоченными ставнями то и дело мелькал неясный огонёк.
– Лампа керосиновая, – пояснил Колян. – Мы её редко используем, чаще свечи, керосин тяжело доставать…
Яся кивнула, прикусив язык, а ведь чуть не ляпнула, что
Дом, такой невзрачный снаружи, изнутри оказался и вовсе бомжатником. Прокопчённые бревенчатые стены, кое-где забитые старыми засаленными одеялами, дыры в полу, свалка какого-то тряпья в дальнем углу, лежанки, сооружённые из картона, последние валялись хаотично, и их было так много, что пройти от двери к дальней стене казалось проблематичным. И это лишь то, что удалось рассмотреть Ясе в тусклом свете керосиновой лампы. А запах! От вони резало глаза, хотелось опрометью броситься на улицу, но в дверях, загораживая дверной проём, маячил Колян.
– Ох… – вырвалось у Яси.
– Что? Не понравилось?! – неожиданно обозлился мальчик. – И мне не нравится, но предложить тебе, барыня, ложе царское, я не могу. Хочешь, можешь уйти прямо сейчас, никто тебя здесь не держит.
Еле сдерживая слёзы, Яся мотнула головой.
– Нет, Коль. Спасибо тебе и извини… Просто…
– Да ладно, – грубо перебил он, – Что ж я не понимаю? Ты это… устраивайся что ли… Народ подтянется, ужинать будем.
Я ся кивнула. Возникло подозрение, что в этом гадюшнике есть она не сможет, пусть и голодна сильно. Она присела на картонку, прислонившись спиной к жаркому боку печки, закрыла глаза и тут же заснула. Кто-то ходил туда-сюда, смеялся, кричал, стучали ложки, царапая днища походных мисок, кто-то, кажется Колян, долго тряс Ясю за плечо…
11
1870 год
А и не было никакого поводка! Сама всё выдумала! Нет власти у старухи над девочкой!
Василиса спокойно шла по лесу следом за неугомонной сестрицей, а та, знай себе, болтала, пересказывая все деревенские новости и сплетни. Вполуха слушала Ася, невпопад отвечала, а сама всё думала, а что если… Не вернуться и всё тут! Ну в самом-то деле, не примчится же старуха за ней в деревню, она уж много лет из леса не выходит. Вот только не осмелится она, не сможет, за родных боится так, что каждый день адом казаться станет. Каждую минуту от судьбы подвоха ждать будет Ася, и если вдруг случится что, простить себе не сможет.
Вот и остался позади хмурый, насквозь промокший лес, показалась знакомая калитка. Дом. Самое лучшее слово! Ася остановилась, окидывая взглядом родные места, шумно втянула холодный сырой воздух и, раскинув в стороны руки, будто обнимая необъятное низкое небо, рассмеялась, глядя на сестру счастливыми глазами.
– Вот я и дома, Заинька! Как хорошо!
С подозрением покосилась на неё Зойка, нахмурилась, обдумывая вопрос, готовый сорваться с языка, покусала кончик косынки. Ася догадалась, о чём спросить хочет, но спорить и доказывать что-то не было сил, да и не хотелось омрачать ненужными разговорами долгожданную и такую короткую встречу. И Ася опередила: покачала головой, обняла сестрицу, рассмеялась снова, вытащила мокрую завязку у девочки изо рта, а потом вдруг сказала очень серьёзно:
Конец ознакомительного фрагмента.