Колдовство
Шрифт:
Собрав все свое мужество, Мэг приподняла голову и поцеловала его в губы. Он засмеялся с таким восторгом, от которого, казалось, могло разорваться сердце.
— Вам нужно переодеться для театра, не так ли?
— Для театра? — Мэг непонимающе заморгала.
— Забыли? Мы вовсе не обязаны исполнить свой супружеский долг прямо сейчас.
Мэг едва не вскрикнула: «Но почему же не сейчас?» Но раз она решила быть идеальной, примерной женой, она сделает все, чего он желает. Даже научится сдерживать свои порывы.
— Вы хотите,
— Будем готовиться. Начнем с того, что снимем то платье, которое сейчас на вас. — Он уже перевернул ее на бок и, отодвинувшись, медленно, одну за другой, расстегивал пуговицы у нее на спине.
Она лежала расслабившись, зная, что может остановить его в любой момент и он повинуется. Он хотел пробудить в ней желание — желание жертвы покориться хищнику. Впрочем, он уже выиграл эту битву. Мэг, полностью лишившись собственной воли, и так принадлежала ему.
Губы… Его губы на ее спине чуть повыше корсета. Он водил ими по ее коже, заставляя выгибаться от удовольствия и изысканного восторга.
Потом он стянул платье с ее плеч и стал целовать их тоже. Рука его тем временем скользила вдоль широких бретелек корсета, медленно пробираясь вниз, к сокровенным бугоркам, венчающим груди.
Мэг инстинктивно вскинула руки, желая защититься от вторжения в святая святых, но в решающий момент руки запутались в спущенном лифе расстегнутого платья, да и не хотелось ей на самом деле останавливать его. Прижавшись к ее спине своим могучим телом и просунув ногу меж ее бедер, граф продолжал играть ее грудью, горячо дыша ей в шею, целуя и покусывая ее.
Мэг снова выгнулась, на сей раз безвольно опустив руки, и отдалась будоражащему, странному чувству, так похожему и столь отличному от ощущений, которые вызывало общение с Шилой и которые так ее пугали.
Когда он медленно стал убирать ладонь с ее груди, она снова вскинула руки — на сей раз, чтобы удержать его. Но граф повернул ее к себе лицом, поцеловал в разомкнутые губы, в шею, в видневшийся над корсетом край пульсирующей груди и сказал:
— Сегодня ночью…
— Не сейчас? — не выдержала Мэг. Граф усмехнулся:
— Не сейчас. Но ваше тело будет это помнить.
— Это невозможно забыть.
Он гладил ее, словно она была кошкой, его глаза сверкали, как фейерверк в морозную ночь.
— Чудесно, правда?
— Но почему не сейчас? — Мэг поняла, что он разжег в ней аппетит. Зверский аппетит, пожиравший ее изнутри. — Почему?
— Ах, Минерва, мне нравится ваша откровенность. И ваша жажда. Будьте со мной всегда так честны. Всегда. Но знаете, что имеют в виду французы, когда желают приятного аппетита? Что удовольствие от еды получаешь только тогда, когда нагуляешь аппетит.
— А как у вас с аппетитом, Саксонхерст?
Он схватил ее руку и прижал ее к своему паху:
— Чувствуете?
Мэг догадывалась, что истинная
— Тогда, значит, вы думаете, что я еще недостаточно проголодалась?
Улыбка его сделалась ироничной.
— Правду сказать, дорогая, да. Вы удивили меня. Самым восхитительным образом, уверяю вас. Но сейчас у нас нет времени для пиршества, а я хочу, чтобы вы впервые вкусили этих изысканных яств на великолепном пиру. В будущем мы сможем наслаждаться и легкими трапезами в промежутках между чаем и обедом. Даже торопливой закуской. Но только не сегодня.
Он продолжал гладить ее. Каким-то непонятным образом эти сдвсем иные прикосновения и его слова утишили ее жгучее желание до умеренного аппетита, с которым нетрудно совладать, просто предвкушая предстоящую трапезу. Ее рука упала, и.теперь Мэг наслаждалась тем, что просто лежит на исходе зимнего холодного дня рядом с мужем в теплой комнате, Она чувствовала себя на удивление уютно и теперь уже совсем не заботилась о том, как ей себя вести.
— В совершенном мире, — сказала она, — мужчина и женщина, наверное, должны вступать в брак одинаково невинными и вместе познавать это таинство.
Он криво усмехнулся:
— Вам не нравится чувствовать себя неофиткой?
— Боюсь, такова моя сущность. Я люблю быть независимой и контролировать свои поступки.
— Разделяю ваши убеждения.
— Мужчине легко следовать им.
— Вы думаете? Очень немногие мужчины действительно независимы и сами творят свою судьбу. Я принадлежу к числу этих немногих счастливцев.
— И дорожите этим.
— Если у человека есть сокровище, он должен им дорожить и беречь его.
Мэг тихо вздохнула. Вот этого-то она и боялась. Теперь еще труднее будет признаться ему, что он оказался с ней в постели волей магического заклинания.
— Тем не менее, — рискнула все же сказать Мэг, — вы были вынуждены жениться на мне.
Он приподнял ее подбородок и взглянул ей в глаза так, что она поняла: даже такое случайное замечание способно рассердить его.
— Я женился на вас, чтобы избежать худшей судьбы. Я сам выбрал меньшее зло.
— У каждого всегда есть выбор, пусть даже выбор между смертью и капитуляцией.
— Минерва Саксонхерст, вы ведь вовсе не новорожденный мышонок, правда?
— Я никогда не пыталась выдавать себя за невинную мышку. Но должна признаться, что горизонтальное положение производит расслабляющее воздействие на мыслительную деятельность.
Граф восхищенно рассмеялся:
— Возможно, вы правы. — Наблюдая за ней (кажется, он снова превратился в охотника), граф просунул руку под лиф ее платья и стал расстегивать крючки на корсете.