Колдун из Салема
Шрифт:
Это был мужчина лет сорока, а может, чуть моложе. Он был человеком худощавым, с узким аскетическим лицом. Его шевелюра уже отступила ото лба под мощным натиском двух залысин, а щеки слегка ввалились, как будто он перенес тяжелую болезнь. Рот был маленьким, со слегка выпяченными губами, а руки — тонкие и нервные — казалось, никогда не знали покоя.
В течение нескольких секунд мы смотрели друг на друга, и, похоже, оба остались недовольны результатом этих «смотрин».
Говард первым нарушил молчание. Он кашлянул, закрыл
За два шага до меня он остановился, пристально взглянул мне в глаза и указал быстрым жестом на стол, за которым я уже успел посидеть.
— Садитесь, молодой человек, — отрывисто сказал он. — Разговаривать лучше сидя.
Я хотел что-нибудь ответить, но почему-то сдержался. Судя по его манерам, Говард был таким же, как и дом, в котором он жил: жутковатым и мрачным.
— Рольф сказал мне, что вы упомянули имя моего старого друга Родерика Андары, — сказал Говард, после того как, перевернув стакан, наполнил его вином, правда, не отпив ни глотка.
— Рольф?
— Да, мой слуга, — кивнул Говард. — Он следит за домом, ведет хозяйство, выпроваживает надоедливых посетителей, — он слегка улыбнулся, но его глаза при этом остались холодными и серьезными, — а также делает для меня многое другое. Я даже не знаю, как бы я без него обходился, — он вздохнул, откинулся на спинку стула и пристально посмотрел на меня. — Но мы отклонились от темы, мистер… как, кстати, вас зовут?
— Крэйвен, — ответил я. — Роберт Крэйвен.
— Роберт Крэйвен? — то, как Говард произнес мое имя, явно свидетельствовало о том, что он слышит его отнюдь не в первый раз.
Я кивнул.
— Я вижу, мой отец вам обо мне уже рассказывал, — сказал я. — Это значительно упростит наше дальнейшее общение.
Говард кивнул. От его прежней отчужденности и снисходительности не осталось и следа. Казалось, он слегка обескуражен. Он был сейчас похож на человека, выбитого из колеи, и поэтому не знающего, как ему себя вести.
— Так вы знаете, что… что Андара — ваш отец?
— Да, я знаю это. И еще я знаю, что там, в Штатах, его называли колдуном.
В глазах Говарда вспыхнули искорки удивления:
— Называли?Что вы этим хотите сказать?
Я ответил не сразу. Прошло уже почти семь недель, и я считал, что эта рана стала заживать. Но это было не так. Когда я — опустив глаза — отвечал Говарду, мой голос дрожал:
— Мой отец… мертв, мистер Говард. Он умер во время путешествия из Соединенных Штатов сюда, в Англию. Его последние слова были: отправляйся к Говарду. Однако найти вас оказалось не так уж легко.
— Мертв? — Говард был потрясен услышанным. — Ты сказал, он
Я кивнул, и уже намеревался рассказать о моей встрече с его… С его — чем, собственно — его духом? Но я не сделал этого. Теперь, когда прошло уже столько времени, это воспоминание казалось каким-то нереальным. Да и о Говарде я не знал ничего, кроме его имени. Жизненный опыт научил меня настороженно относиться к малознакомым людям, а потому я ответил на его последний вопрос лишь кивком головы.
— Как… он умер? — спросил Говард.
— Это длинная история, — ответил я уклончиво. — И я не знаю…
— Не знаешь, можно ли рассказать ее мне? — Говард улыбнулся, но тут же снова стал серьезным. — Можешь, парень. Твой отец и я были больше, чем друзья, поверь мне. Я знаю все. Все! И про Иерусалимский Лот, и о побеге колдунов, и о ДОИСТОРИЧЕСКИХ ГИГАНТАХ, — он улыбнулся, видимо, уловив выражение удивления на моем лице. — Ты никогда себя не спрашивал, откуда твой отец узнал о тебе, Роберт? Главным образом от меня, а может быть, лишь благодаря мне.
— Мистер Говард, — пролепетал я. — Я…
— Перестань повторять это дурацкое «мистер Говард», — перебил он меня. — Говард — это мое имя, а не фамилия. Полностью меня зовут Говард Филлипс Лавкрафт, хотя ты можешь называть меня просто Говард. А теперь расскажи все по порядку. У нас достаточно времени для этого.
Кучер гнал экипаж по пустынным улицам с бешеной скоростью. С козел практически непрерывно доносились щелчки кнута, чередующиеся с нетерпеливыми окриками, которыми кучер понукал своих лошадей скакать еще быстрее. Экипаж мотало из стороны в сторону, как лодку в бурном море. Слабые рессоры почти не смягчали тряску экипажа на выбоинах в мостовой, и Эндрю лишь с трудом удавалось удерживаться на узком сиденье.
— Все в порядке? — спросил некто, сидевший напротив Эндрю.
Эндрю инстинктивно кивнул. Ему до сих пор не представилась возможность ни поближе рассмотреть своего таинственного спасителя, ни поблагодарить его. В экипаже было темно. Черные шторы на окнах были задернуты с обеих сторон, и лишь из маленького окошка, через которое пассажиры могли переговариваться с кучером, вовнутрь проникал свет.
Но, несмотря на все это, Эндрю был уверен, что перед ним сидит женщина. Он понял это еще до того, как она с ним заговорила.
Ее тело было полностью закутано в черный, с чрезмерно большим капюшоном плащ, но оно было таким худеньким и таким изящным, что, несмотря на плотную ткань плаща, Эндрю догадался: перед ним сидела женщина.
— Да… в порядке, — ответил он, запинаясь. Он попытался улыбнуться, но вместо улыбки получилась лишь гримаса. — Меня спасли в последнюю секунду. Если бы не подоспел ваш кучер, миссис…
— Терри, — подсказала она, когда Эндрю сделал паузу. — Называйте меня просто Терри. Меня все так называют.