Колдун. Трилогия
Шрифт:
У большинства из наемников было очень хорошее вооружение, шелковые одежды, золотые украшения и монеты, которых я раньше не видел. По некоторым клеймам и знакам я понял, что вооружение у них китайского производства. Это в XXI веке фраза «китайское качество» станет чуть ли не синонимом определению «дешевая подделка». А в моем случае найденные на вполне приличном оружии иероглифы говорили только о том, что воины прибыли издалека и, скорее всего, именно оттуда – из монгольских степей, где роилось несметное полчище, готовое по мановению руки своего вожака преодолеть любое пространство, стирая в пыль все на своем пути.
Лазутчики орды, в чем я теперь совершенно не сомневался, намеревались, видимо, зимовать в здешних краях, собрав вокруг себя несколько сотен балбесов, шастающих по лесам в поисках легкой добычи. Мелкие группки босяков не могли серьезно навредить купеческим караванам, хорошо охраняемым и осторожным. Щипали по селениям, били зверье, кто посмелей да неприметный, выходили с убогой добычей на торги – пытались выменять на хлеб да соль. Так же, как когда-то Петр,
С этими оборванцами как раз все было ясно и понятно. Им дело найдется. Для начала поработают бурлаками и допрут-таки ладьи до крепости, где их ждет преемник убиенного ими купца, надеющийся вернуть товар. Ну а после состоится суд, сход старейшин. Если ни в ком из бандюг не признают обидчика в каких-то других делах, то для начала пущу их на тяжелые работы в искупление грехов, а там – как народ решит. Может, кто из ремесленников попросит подмастерья, может, кому в дворовые человек понадобится. Демократия – это хорошо, но вот строить тюрьмы для блатных и воров «в законе», кормящих вшей на нарах от безделья, я не собирался. Особо упертых определял гребцами на купеческие суда, где местные приказчики да надсмотрщики быстро научат хорошим манерам. Вот и вся система наказания за проступки. Раскаялся, осознал – добро пожаловать на общественно полезные работы с дальнейшей перспективой укоренения. Уперся, пошел в отказ – милости прошу на невольничий рынок, а там крутись, как знаешь. Хотя и у меня в крепости уйма не выкопанных ям для клозетов, а сделать экскаватор с паровым двигателем я еще не сподобился. Вот с кочевниками у меня будет отдельный разговор. Даже если через месяц за ними явятся послы, купцы или просто авторитетные люди с ручательством, я все одно возвращать их не стану. Пусть они в моей крепости ничего толком и не увидят, но самому отпускать на волю пойманных лазут-чиков станет большим упущением. Во-первых, мне нужны будут консультанты и переводчики. В свете предстоящих событий я должен буду иметь как минимум двух-трех человек, владеющих языком врага. Плюс ко всему, мне потребуются сведения о численности войска, его структуре, иерархии, способах передвижения, питания, пополнения припасов, вооружении. Все это я когда-то читал в книжках по истории, но одно дело – книжки, и совсем другое – живые свидетели, которым врать станет невыгодно. Если человек имеет желание жить, рано или поздно его можно довести до такой степени отчаянья, что он расскажет все, как бы ему этого ни хотелось. Не я придумал способы, как, не применяя насилия, довести любого, даже самого стойкого, до того, что он будет молить о смерти, и в данном случае этими методами я брезговать не стану. Если вынудят.
Наум со стрелками и частью княжеской свиты остался приглядывать за тем, как пленные станут бурлачить корабли до крепости. Олай со своими людьми все еще прочесывали окрестности и уже собрали приличный табун лошадей, который им предстояло перегнать в крепость. Мы с князем не спеша двинулись в обратный путь. Я уже давно не ощущал такой безмятежности и покоя. Кругом шумел кронами высоченных деревьев дремучий лес, беспечно щебетали птички, где-то в глубине чащи ухала потревоженная сова. Видимо, задремав, очнулся уже у переправы от стука копыт по доскам настила моста. Поводья моего коня были в руках Олая, невесть откуда взявшегося и теперь идущего впереди. Оглянувшись, увидел в клубах пыли догоняющий нас табун лошадей в окружении разведчиков. Олай, свирепо гримасничая, погрозил им кулаком. Те, весело скалясь, засуетились, придерживая табун, давая нам возможность спокойно пересечь мост. Впереди, у поворота на дорогу к крепости, топтались, спешившись, люди князя. Сам Александр плескался у берега, боярин Евпатий, стоя по колено в воде, держал наготове рубаху, что-то сердито выговаривая князю. Тот в ответ окатил его водой так, как делают это все мальчишки на свете: выставив ладошки и резко двигая руками. Боярин позорно ретировался, выронив рубаху и неуклюже карабкаясь на глинистый, скользкий берег. Следом за ним полетела намокшая рубаха. Скомканная и метко запущенная рукой Александра, она попала беглецу, прямо в затылок.
Мне вспомнился пикник на какой-то загородной речушке: наш старый «москвичок» с распахнутыми дверцами; отец с большой деревянной ложкой, колдующий у костра над подвешенным котелком; весело смеющаяся мама, чистящая рыбу, и я, еще пацан, бултыхающийся между небом и землей, в прозрачной воде, среди юрких стаек мальков…
Олай резко дернул повод, уводя коня в сторону сразу за мостом. По настилу уже грохотали десятки копыт несущегося табуна. Обдав терпким запахом пота, лошади унеслись в сторону крепости под разбойничий свист и щелканье кнутов озорных разведчиков. Беззлобно ворча, Олай покосился на меня, ожидая разгона за проделку своих подопечных, но, увидев мою разомлевшую рожу, повеселел и пошел быстрее. У самых ворот крепости нас догнал донельзя довольный Александр, потряхивающий еще мокрой головой. Я лениво скосил на него взгляд и только проворчал:
– Ай-ай-ай, с мокрой головой да еще верхом! Нехорошо.
В памяти многих местных той старой Железенки уж и не было. Позабылось, что стоял когда-то на месте нынешней крепости чахлый родовой поселок. Забросили это место еще до моего появления. Сказывали, что висело над ним некое проклятие, которое варяг Коварь извел крепким железом да волшебством. Да и кирпичные стены, возведенные невероятно быстро, считались чуть ли не за ночь вставшими. Ну разумеется, за ночь. Как же еще? Днем Коварь в берлоге спит, злое задумывает.
Так вот, Змеегорка нынче стала местом очень популярным и заметным издалека. Первое оборонительное кольцо углубилось в поредевший лес примерно на километр. За этой стеной был гостиный двор, карантинная, таможенная зона. Часть купеческих складов и дома жителей, нашедших себе дело при этом самом дворе.
Далее вглубь, к самим башням цитадели – система подземных коммуникаций от гостиного двора и прикрытые до времени оборонительные редуты. Проще говоря, заготовленные заранее окопы, накрытые сверху откидными щитами.
Вторая оборонительная стена, или, как я ее называл, замковая, была высотой двадцать метров и толщиной у основания восемь. Окруженная сухим рвом, она имела главные, большие ворота и боковые, так сказать, технические.
У реки стена не смыкалась, а заканчивалась широкой аркой с решетчатой завесой. Часть берега была срезана и выложена камнями. К пристани и части доков вели широкие каменные ступени, огибающие фронтальную смотровую площадку, где прежде был установлен большой портовый кран, впоследствии за ненадобностью демонтированный и забытый. Не настолько много товара привозили купцы, чтобы разгружать его краном, тем более что большая часть всех прибывших и отбывающих товаров грузились на складах и мастерских, большей частью выходящих к воде. Если попробовать себе представить основную форму крепости с высоты птичьего полета, то выглядела бы она примерно как две подковы, большая и малая. Малая была бы спрятана внутри большой. Разомкнутые части этих подков сходились у реки, на обрывистом, укрепленном берегу. Некоторые здания внутри замковой стены все же остались деревянными, но это были временные постройки, до которых пока руки не доходили. Поставленные с целью экономии средств и материала, они по большей части служили казармами стрелков крепостного гарнизона и, как правило, прикрывали собой вход в подземную часть арсенала и холодных складов. Со временем выяснилось, что ледниковые схроны, которые я делал в первые годы, себя не оправдали. Температура в них не соответствовала требованиям. Поэтому от длительного хранения замороженных припасов пришлось отказаться. Склады разморозили, высушили и переоборудовали под другие нужды. Из замковой части крепости вели еще два подземных прохода, которые были сделаны добротно и шли параллельно сточным каналам. Тайные эвакуационные тоннели, тщательно замаскированные и закрытые. В этих катакомбах, большей частью появившихся после выработки местной глины и земляных работ, скрывались стратегические склады. Сверху эти склады прикрывал обычный деревенский дом, в котором жил пасечник с семьей. На границе леса и гречишного поля он держал примерно сотню ульев. На третий год своего пребывания здесь я нашел семью, пришедшую с юга, которую приютил, узнав, что они хорошие специалисты в области пчеловодства. Сам я пчел, кусучих бестий, боялся и предпочитал держать подальше от крепостных стен.
Вылазка в лес и спасательная операция заняли больше суток, жаль было потраченного времени, но выбирать в этой ситуации не приходилось. Или я сам с небольшой военной поддержкой, или львиная часть моей крошечной армии на возмещение ущерба от налета на торговые суда. В данной ситуации пришлось сделать выбор в пользу собственного участия, хоть армии и не грех лишний раз выйти в боевой рейд.
В данном случае я лично занялся поправкой дел, зная, что речь идет о стратегических припасах, которые в ближайшее время могут очень понадобиться. Вот уж и дальние феодалы засылают своих соглядатаев, водят рылом у жирного ломтя. Чуют, гады, что многим можно поживиться, да только никак не могут меж собой договориться, чтобы взять все да потом поровну поделить добычу. Прямых поползновений на крепость еще не было. Никто пока не осмелился привести войско под ее стены и предъявить какие бы то ни было требования. Но слали шпионов, наемников, вынюхивали, воровали. Однажды сподобились две дюжины крепких ратников переодеть в лесных налетчиков и совершили набег на близлежащее селение.
Не знали горемыки, что Мартын с Наумом в тот день с тремя стрелковыми старшинами гостили у старосты, вербуя крепких ребят на службу.
Московский воевода Филипп потом месяцев пять выкупал обратно битых ратников.
Мелкие провокации и козни священников я не брал в расчет. Приведи в мою крепость хоть пять сотен ученых мужей этого времени, а все одно без меня им в технологиях не разоб-раться.
Я усадил Александра в кованое кресло, стоящее у окна мастерской, а сам снял фартук и рукавицы, оказывая некоторое уважение гостю.