Колдуны и капуста

Уланов Андрей Андреевич

— Так я могу рассчитывать на вас?

— Как на самого себя, партнер.

— Тогда — до встречи на Самоа, — заявил призрак и исчез.

— М-да, — Крис зачем-то заглянул в послужившую опорой туманному визитеру канатную бухту. — Что скажешь, любимая?

Сказать я могла — и хотела — много. Очень много. Но пристальный взгляд русского — а может, и еще что-то? — заставил меня проглотить рвущуюся на свободу тираду, наклониться, подобрать багор и лишь затем нарочито спокойным тоном осведомиться:

— А как же Кокос ?

— А что

Кокос? — недоуменно спросил мой муж. — Остров — вон он, торчит себе из воды, тонуть вроде бы не собирается. Если ты про тамошние клады...

— Именно про них!

— ...то они уже промариновались под землей больше полувека. Месяцем меньше, месяцем больше...

— Как скажешь, любимый. — На этот раз спокойный тон мне выдержать не удалось, фраза прозвучала... мелкопроцеженно.

— Бренда, если вам потребуется помощь в навигационных расчетах... — начал Рысьев.

— Я тут же вспомню о вас, граф! Пока же... не сочтите за труд прикрепить на прежнее место ВОТ ЭТОТ БАГОР!

Мне очень не хотелось продолжать удерживать его в руках. Удобный, увесистый... так и тянет ударить — сначала между ног, а потом, когда согнется, с размаху по хребту...

Увы, простые и эффективные решения далеко не всегда применимы — хотя порой и выглядят крайне соблазнительно.

Я — уравновешенная, хладнокровная, можно даже сказать, флегматичная особа. Не чета всяким южанкам, чуть что, вспыхивающим, словно растленный порох. Спокойно прошла девять шагов до рубки... и три шага внутри... склонилась над картой... сломала карандаш... и еще раз... и еще... а получившийся огрызок растереть в труху... ох, как полегчало! Еще бы убить кого-нибудь...

— Мак!

— Да, капитан?

— Ложимся на новый курс. — Пожалуй, за циркуль сейчас браться не стоит. Он новый, дорогой, главное, в отличие от карандаша — единственный на борту. — Зюйд-вест.

— Капитан?! — давно я уже не слышала в чьем-либо голосе столько неподдельного изумления. — Но... капитан... остров же... вот он!

— Верно, — кивнула я. — Только он нам не нужен.

— Не нужен?! — вывалившаяся изо рта рулевого короткая глиняная трубка плюнула на его левый сапог облачком пепла и улетела куда-то в угол. — А как же...

— Курс зюйд-вест, — сухо сказала я. — И когда будете сменяться, вытрете пятно.

— А... есть, капитан!

— Так-то лучше, — пробормотала я, вновь склоняясь над картой.

Самоа, Самоа... насчет «в каком углу океана» — это я, конечно, сказала в порядке легкой издевки. Уж в этих-то пределах я карту помню. Вот они, между островами Товарищества и Фиджи. И плыть нам до них... раз-два, три-четыре... пять тысяч миль. И еще восемьсот с хвостиком. Принимая, что экономический, как говорит мистер Спаркс, ход у «Принцессы Иллики» шестнадцать узлов, что дает нам суточный переход в...

— Что за дьявольщина здесь творится?!

Судя по тембру, брызги пены должны были разлетаться от говорившего ярда на два. Впрочем, оторвавшись от изучения карты

и ознакомившись с открывшейся моему взору картиной, я начала разделять по крайней мере часть эмоций вопрошавшего. Прежде всего, мое внимание привлек медленно вращавшийся штурвал. Зрелище как бы обыденное — но обычно в нем принимает посильное участие рулевой. Сейчас же штурвал вращался совершенно самостоятельно, так как вышеупомянутый рулевой перед ним отсутствовал. Отсутствовал, к слову сказать, по весьма уважительной причине — трудно находиться в двух местах одновременно, а мистер Мак-Трейскуорт вместе с большинством команды яхты в данный миг, похоже, куда больше желал выглядывать из-за плеча Карла Пломмера, нежели заниматься своими прямыми обязанностями.

— Отличный вопрос, Карл. Может, вы на него и ответите?

— До меня, — не знаю, какую позу пытался принять Пломмер, горделивую или угрожающую — в любом случае получалось у него неважно, — дошел слух, что вы намерены повернуть прочь от острова.

— Не знала, что мистер Трейскуорт предпочитает выполнять обязанности сплетника, а не рулевого, — заметила я.

— Это правда?

— Не знала также, — продолжила я, — что некоторые палубные матросы имеют привычку требовать ответов у капитана.

— Вы! — Гримаса на лице Пломмера сделала бы честь иной посмертной маске... повешенного. — У нас был договор!

— Устный. Но, — напомнила я, — даже будь он заверен сотней нотариусов, в нем ничего не говорить насчет сроков.

— Вы.... вы... — Карл трясся так, что в какой-то миг я испугалась за целостность дверного косяка который вцепилась его побелевшая рука.

— Успокойтесь, Пломмер. Через пару месяцев.

— Пару месяцев! — раненым оборотнем взвыл Карл. — Сорок лет... сорок проклятых лет я ждал этого часа! И сейчас, когда цель моей жизни тут, рядом, руку протянуть, вы говорите мне «через пару месяцев»?!

— Ну, — после короткого раздумья сказала я, — если уж вам так не терпится... плату за проезд вы отработали честно, на море — штиль, а до вашего ненаглядного острова, как вы верно заметили, рукой подать.

— Что?! Вы предлагаете мне добраться до острова вплавь!

— Могу уступить один спасательный круг. Или даже два. Советую взять два — какой-никакой, но опт, а оптом, как известно, выходит дешевле. Возьмете? Всего три доллара семнадцать центов за штуку. У вас есть шесть долларов, Карл?

Взгляд Пломмера с каждым мгновением становился все безумнее.

— Вам не удаться избавиться от меня, — прохрипел он.

— Избавиться от вас? — удивленно переспросила я. — Однако, как говорит Рысьев... ведь это вы, Карл, прямо-таки жаждете избавить нас от своего общества.

— Этот остров — мой!

Я пожала плечами.

— Не буду спорить. В любом случае мы еще не вошли в его территориальные воды. И учтите, Пломмер, вы можете объявлять этот остров своим хоть до посинения, но ближе, чем сейчас, яхта к нему уже не окажется.