Колдунья-индиго
Шрифт:
Но эти оборотни — только горюшко, не горе, горе будет впереди! Встречаются оборотни еще похлеще обычных, оборотни наоборот, шиворот-навыворот! Вот эти-то и есть самые опасные! И оборачиваются в них те самые обидчивые коллеги обычных оборотней, которые нарушали закон, употребляя ненормативную лексику в общественных местах, то есть в своих силовых кабинетах. Интересно, ноготки-то у них еще тогда не свербили?.. А как конкретно происходит наоборотное оборачивание и в чем отличие шиворот-навыворотных оборотней от всех вышеописанных категорий их полицейских коллег, хорошо показано в знаменитом кинофильме «Белое солнце пустыни». Правильно говорят, что лучше один раз увидеть, чем десять раз услышать! Там к силовику-таможеннику (а это все равно что полицейский) является некий гражданин в форме, следовательно, при исполнении, и предлагает взаимовыгодное сотрудничество: силовик разрешает вывозить из закромов Родины все подчистую, а ему за эту любезность обеспечивают безбедное кайфование на всю оставшуюся жизнь.
Будь на месте таможенника проклятый и забытый полицейский, он в такой ситуации сурово бы указал соблазнителю на табличку «Взяток не берем» да еще сообщил
Умеренный и аккуратный полицейский быстренько отойдет от греха подальше в другой конец пустыни и станет наводить порядок на тамошнем несанкционированном рынке — гонять бабок с редиской и укропом. Что там происходит с закромами Родины, его не колышет.
Оборотень в погонах обычный — взятку возьмет с радостью, попросит заходить еще и за дополнительную оплату сам поможет выносить добро из закромов.
Как же повел себя кинематографический тип, ложно представляемый положительным героем? Да, от взятки он отказался. Предложение получить у. е. в двойном размере тоже отклонил. На вопрос, не сошел ли он, часом, с ума, раз не понимает своего счастья, ответил, что нет, не сошел, а свои действия, вернее, противодействия объяснил тем, что ему «за державу обидно». После чего схватил гражданина в форме, следовательно, при исполнении, и выкинул его в окно… Это в кино пострадавший бодренько вскочил на ноги и побежал. А в жизни? Минимум — перелом ноги-руки, ребер, ушиб внутренних органов и сотрясение мозга. То есть нанесение тяжких телесных повреждений. А за это — восемь лет строгого режима. Опять же, пострадавший не дурак, чтобы признаваться, что это он предлагал взятку. Напротив, он скажет, что взятку вымогали именно у него, а когда он благородно отказался, злоумышленник не посмотрел, что он законопослушный гражданин в форме и при исполнении, и сделал с ним то, что сделал. Возможно, из ксенофобских побуждений… Если и последнее обвинение докажут, то не пятнадцать, а все двадцать лет строгого режима для этого попирателя закона обеспечены. И пусть не прикрывается популистской демагогией, будто ему «за державу обидно». Закон суров, но это закон. И никто не вправе его нарушать, какими бы благими намерениями это нарушение ни оправдывалось! Пусть в закромах Родины будет пусто, хоть шаром покати. Пусть во всех без исключения городах и весях необъятной России правят бал бесчисленные ОПГ, с которыми постоянно и неустанно борются еще более бесчисленные правоохранительные органы — с обычным Сизифовым результатом, зато при строгом соблюдении закона. А тот, кто, вроде киношного таможенника, закон нарушает — тоже оборотень! И от оборотня в погонах, вымогавшего взятку у торговца паленой водкой, он отличается только группой крови. Если вымогатель, а затем покровитель паленоводочного мини-магната может по-братски сказать обобранному им бизнесмену: «Мы с тобой одной крови, ты и я!» — то есть мы оба обитатели одних джунглей, живем по законам джунглей и поэтому друг друга понимаем, то у киношного таможенника и его последователей из силовых и прочих структур кровь с резус-фактором, и она несовместима ни с кровью торговца паленой бурдой, ни с кровью оборотня в погонах обычного. Потому закононепослушного таможенника и ему подобных нарушителей закона принято называть обидчивыми, или шиворотнавыворотными оборотнями. И эти обидчивые, шиворотнавыворотные, наоборотные оборотни гораздо зловреднее и опаснее, чем обыкновенные оборотни в погонах. Ладно бы наоборотные оборотни только нарушали закон, но они, хуже того, еще и разлагающе воздействуют на судебную систему и все окрестное и даже не окрестное население!
Думаете, легко будет посадить на двадцать лет того же белосолнцепустынного наоборотного оборотня? Как бы не так! Ведь он сразу потребует для себя суда присяжных. И присяжные его тотчас оправдают! Этот ущербный состав присяжных, разумеется, разгонят и наберут новых присяжных заседателей, которые обидчивого оборотня тоже оправдают. Этих тоже разгонят за нарушение уголовно-процессуальных процедур и по случайному указанию компьютера призовут в присяжные благонадежнейших граждан. И представьте, какой им стыд и позор — они со скрипом, но признают шиворотнавыворотного оборотня невиновным. Тогда ничего другого не остается, как передать дело на рассмотрение трем профессиональным судьям. И они наконец-то упекут зловреднообидчивого оборотня лет на двадцать в колонию строгого режима. Поделом ему! Пусть сидит там вместе с бандитами, рецидивистами, насильниками, и убийцами! Правда, те как бы не такие опасные, потому им и дают сроки поменьше.
Но, может быть, кто-нибудь думает, что у честных профессиональных судей, упекших наоборотного оборотня в строгую колонию, потом начнется не жизнь, а сахар или даже мед? Увы, это не так. Напротив, они станут не жить, а дрожать, как малые детки, насмотревшиеся по телевизору антиманьячной рекламы: «Пошли детки с незнакомым дядей, и больше их никто и никогда не увидел». Вот и каждый из этих честных профессиональных судей будет теперь подозревать, что любой дядя, пришедший к нему с деловым предложением, на самом деле тайный симпатизант наоборотного оборотня, жаждущий отомстить за своего кумира, подсунув честному судье помеченные купюры. И честный судья со скрежетом душевным этому дяде, да будь он хоть и тетей, в договоренности категорически откажет. И этот дядя или тетя пойдет к коллеге честных профессиональных судей, к коллеге, увильнувшему под благовидным предлогом от рассмотрения дела наоборотного оборотня, и потом дочка этого счастливого коллеги в день своего восемнадцатилетия купит себе где-нибудь в Испании хорошенький особнячок. А трем честным профессиональным судьям останется только проливать невидимые миру слезы сожаления.
И это еще не все! Жизнь-то ведь пошла какая?! Никто не знает, что случится завтра. То ли метеорит из космоса прилетит, то ли другой какой природный или политический катаклизм произойдет… И кто в последнем случае с триумфом возвратится из зоны строгого режима, а кто поедет на его
А начальник охраны артюнянцевского поместья был человек неглупый, и предусмотрительности ему было не занимать.
Определив Панова как шиворотнавыворотного оборотня, он решил в конфронтацию с ним не вступать, а отшить предельно интеллигентно и культурно. Вежливо поздоровавшись, начохр объяснил, что прямо-таки жаждет помочь господину капитану Панову, другу его друга, господина Новикова, начохра никандровского поместья, во всех его оперативных делах и предприятиях. Но, к сожалению, госпожа Анжела Артюнянц, с которой капитан желает встретиться, вчера вместе с папенькой отбыли на зарубежный курорт. На какой — трудно сказать, так как у господина Артюнянца имеется недвижимость на многих курортах. Когда госпожа Анжела Артюнянц сюда вернется — неизвестно. Она девушка свободная, не связанная никакими трудовыми обязательствами. Что захочет, то и делает. Может, надоест за границей — и завтра прилетит обратно на собственном лайнере. Или вообще в России не появится. Кто ее поймет, загадочную женскую душу? А Дуня здесь не живет. Когда госпоже Анжеле Артюнянц приходит в голову такая фантазия, она Дуню приглашает в гости. В остальное время эта девица проживает у себя дома, в каком-то районном городке Подмосковья. В каком именно, он, начохр, не знает, просто ее адресом не интересовался, так как Дуня — объект неохраняемый. Впрочем, служба безопасности Дуню проверила и установила, что она вполне благонадежна и вреда госпоже Анжеле Артюнянц от общения с ней не будет. Номер мобильника Дуни по уже указанной причине ему тоже неизвестен. А номер мобильного телефона госпожи Анжелы Артюнянц, не говоря уже о телефоне самого господина Артюнянца, при всем уважении к господину капитану он сообщить не вправе. И это вовсе не проявление нелояльности. Пусть капитан поинтересуется у своего друга господина Новикова, сообщит ли он кому-либо номер телефона, например, госпожи Юлии Никандровой без разрешения самого Никандрова? Но начохру так хочется помочь господину капитану, что он готов договориться с секретарем господина Артюнянца, чтобы он записал Панова на прием к шефу, когда тот вернется в Россию. А господин Артюнянц обязательно прилетит в Москву, чтобы присутствовать на заключительном перед уходом на летние каникулы заседании Высшего законодательного органа страны, депутатом коего он является. И тогда он обязательно примет господина Панова, если, конечно, ему позволит время…
Отфутболив таким образом наоборотного оборотня в погонах (под штатской одеждой), начохр артюнянцевских владений любезно с ним попрощался, пожелал успехов в оперативной работе и удачи в разыскной деятельности и попросил передать большой привет своему доброму знакомому никандровскому начохру господину Новикову.
Глеб, конечно, не ожидал от своего визита немедленной встречи с Дуней и тем более с Анжелой, но хотя бы узнать Дунин адрес и номер ее телефона он полагал возможным. Завуалированный вежливостью наглый отказ артюнянцевского начохра предоставить эти сведения оказался в информационном смысле гораздо значительнее и важнее, чем Дунины реквизиты, которые можно было узнать и по другим каналам, затратив на это только чуть побольше времени. Что начохр тоже это понимал, не вызывало никаких сомнений. Следовательно, он от своего лица и от лица артюнянцевского семейства предпочел от Дуни демонстративно отмежеваться: ни разу не назвал ее ни госпожой, ни по фамилии, в то время как Анжела у него всегда Артюнянц и госпожа. Мол, делайте вывод: ничтожная Дуня не имеет никакого отношения к благородному семейству Артюнянц, как и благородное семейство не имеет с ней ничего общего. Что там натворила эта девчонка, если натворила, артюнянцевской службы безопасности не касается ни с какой стороны…
После такого разговора подозрения Глеба в отношении Дуниной виновности в убийстве Никиты еще больше усилились, а вдобавок появилось сомнение и по поводу непричастности к этому преступлению Анжелы и ее папеньки. С чего это артюнянцевские охранные структуры так усердно демонстрируют свою незапятнанность?
Понимая, что с этого артюнянцевского козла молока все равно не получишь, Глеб попрощался с любезным коллегой Новикова по охранной профессии, пообещал донести переданный им большой привет до адресата, а про себя подумал, что обязательно расспросит Новикова о его интеллигентном знакомом. Не имеет ли этот тип связи с криминалом, и не мог ли он — разумеется, по указанию своего шефа — организовать убийство Никиты? Да и к похищению Дэна не приложил ли руку? Способен он в принципе на такие дела? Раздумывая над этими вопросами, Глеб направился по Краснопартизанской улице в обратную от речки Тамерланки сторону с намерением и надеждой познакомиться с другими помимо козопаса аборигенами этих краев.
Имение Артюнянца было весьма обширно, и для его обслуживания требовалось много рабочих рук. А где скорее всего можно найти работяг, заинтересованных достойной зарплатой, да еще при отсутствии транспортных расходов, как не на ближайшей улице?! И кто может быть более осведомленным о внутренней жизни артюнянцевской латифундии? Однако улица была пустынна, и только когда Глеб добрался до пересечения Краснопартизанской-стрит с более оживленным авеню, по которому даже ходили автобусы, о чем свидетельствовал свежеокрашенный металлический павильон автобусной остановки, проявились первые представители дачного народонаселения. А именно — из подъехавшей маршрутки выбралась дама младопенсионного возраста с двумя тяжеленными сумками в руках, за одну из которых вдобавок еще цеплялся малыш лет трех-четырех на вид, в синем комбинезончике и с длинными светлыми кудряшками чуть ли не до плеч. Из того, что с таким грузом пожилая дама была явно не способна совершать дальних переходов, следовал вывод, что живет она где-то поблизости. И Глеб решил разом убить двух зайцев: совершить благородный поступок — помочь пожилой женщине тащить неподъемные тяжести, а заодно порасспросить младопенсионную тяжелоатлетку об интересующим его предмете.