Колеса фортуны
Шрифт:
— Скажи, кто этот человек? — продолжала миссис Милтон. — Где ты с ним познакомилась? Почему ты вдруг убежала с ним?
— В жизни не видела, чтобы так нелепо и странно переиначивали все, чему я учила, — сказала мисс Мергл. — Просто не представляю себе, какое можно найти оправдание…
— Он выглядит таким простым, таким вульгарным…
— Разъезжать вот так по всей стране…
— Неужели тебе нечего сказать?
— Если бы, — сказала Джесси, — вы дали мне
— Говори же! — приказала миссис Милтон.
— Это так ужасно! — воскликнула мисс Мергл.
— Этот молодой человек, — начала Джесси, — один из самых храбрых, самых бескорыстных, самых деликатных…
— Конечно, конечно, — сказала миссис Милтон. — Но где ты все же могла познакомиться с таким человеком?
— С этим образцом совершенства? — добавила мисс Мергл.
— Он спас меня.
— Скажите пожалуйста!
— От вашего друга мистера Бичемела! — Тут нервы у Джесси не выдержали, и она расплакалась.
— Мистера Бичемела?! — воскликнула миссис Милтон, сразу предположив самое ужасное. — О!
— Что такое? — спросила мисс Мергл. — Уж конечно этот ужасный человек…
— Мистер Бичемел догадался, что я недовольна была своей жизнью дома. И он уговорил меня… наболтал мне всякой чепухи… — Джесси замялась.
— Ну и что же?
— Женщины пишут в книгах насчет свободы, и чтобы жить так, как хочется, и тому подобное. Но такой свободы не существует, человек должен работать для того, чтобы жить, если он не хочет жить за счет кого-то Другого. Я обо всем этом не подумала. Мне хотелось чего-то добиться в жизни, стать кем-то, что-то делать — самоотверженное, благородное.
— Точка зрения в высшей степени эгоистическая, — прервала ее мисс Мергл, — все о себе, о своих мечтах…
— А мистер Бичемел? — с расстановкой повторила миссис Милтон.
— Он давал мне читать книги, настраивал меня против праздной жизни, которую я вела, уговаривал уехать с ним. Он говорил, «то поможет мне занять свое место в жизни.
Она умолкла.
— Ну и что же дальше?
— Он хотел заставить меня выйти за него замуж!
— Господи помилуй! — воскликнула мисс Мергл. — Как же так? Это же двоеженство!
— Продолжай же, — сказала миссис Милтон, теребя носовой платок. — Продолжай. Расскажи нам, что же все-таки было … Он бросил тебя?
— Мы путешествовали, как брат и сестра.
— Так, так!
— Но… этот вульгарный молодой человек, как вы его назвали, который сидит сейчас на улице, увидел нас и кое о чем догадался.
— Ну и что же?
— И когда мне уже казалось, что… я попала в западню, он вмешался. Если бы вы знали, как мужественно, как решительно, как скромно он себя вел!.. Совсем по-рыцарски!
— Ну, а мистер Бичемел… — начала было миссис
— Почему же ты не вернулась домой? Почему он не привез тебя сразу домой, — спросила мисс Мергл, — после того, как избавил от этого… человека?
— Наверно, потому, что мне было… очень стыдно. Потому, что мне не хотелось возвращаться домой после поражения. Я как-то всего этого не сознавала. Мне казалось, что я все-таки смогу жить независимо…
— Но он-то знал, что это не так, этот твой герой из мастеровых, — возразила мисс Мергл. — Уж он-то, конечно, знал. И не говори мне…
— Он изучал меня.
— Должно быть, он какой-то удивительно слабовольный молодой человек, если позволил своенравной девчонке, едва достигшей семнадцати лет, таскать себя по всем дорогам…
— Ничего не понимаю! — простонала миссис Милтон.
— Какая дичь! Какое нелепое поведение! — негодовала мисс Мергл. — Я могу приписать твои действия только духу беспокойства…
— Я все сделала, чтобы уберечь тебя, Джесси, — сказала миссис Милтон.
— Уберечь меня! Что вы хотите этим сказать? — спросила Джесси.
— Я всем говорила, что ты отправилась в гости… к друзьям, которые живут далеко отсюда. Ни одна живая душа в Сэрбитоне…
— …этому духу беспокойства, — продолжала мисс Мергл, — который охватил стольких женщин в наше суетно-праздное время…
— Но почему надо лгать? — спросила Джесси. — Почему люди не должны знать правду обо мне и о том, что я сделала? Я не вижу тут ничего такого…
— Дорогая моя! — воскликнула миссис Милтон. — Твоя репутация будет погублена !
— Но почему ?
— Прочти «Сезам и лилии», — посоветовала мисс Мергл. — Почитай Шекспира… или Кристину Росетти. Там по крайней мере ты найдешь возвышенные идеалы…
Однако ни мачеха, ни падчерица не обратили ни малейшего внимания на ее слова.
— Почему моя репутация будет погублена? И что это значит?
— Никто в Сэрбитоне никогда больше не пригласит тебя к себе! — сказала миссис Милтон. — Ты станешь парией. Перед тобой закроются все двери…
— Но я же не сделала ничего плохого! — сказала Джесси. — Все это только условности…
— А все будут считать, что сделала.
— Неужели я должна лгать из-за того, что кто-то может не так подумать? Глупо! И потом, кому нужны люди, которые так думают?
— Милое мое дитя, ты просто не понимаешь…
А мисс Мергл тем временем, нимало не заботясь, слушают ее или нет, продолжала пространные рассуждения об Идеалах, Истинной Женственности, Необходимости блюсти сословные границы, о Здоровой Литературе и тому подобном.
— Простая, здоровая, честная жизнь… — говорила она.