Колеса
Шрифт:
— Тут сказано — полторы тысячи.
— Славная круглая цифра, — лишь подтвердил Смоки.
— Но вы же не продадите мне машину за такую сумму!
— Совершенно верно, приятель, не продам. И при этом кое-что скажу. Ни один из тех, чьи карточки у вас в руках, тоже вам не продаст за ту сумму, что стоит на обороте. — Смоки сгреб со стола карточки и одну за другой стал возвращать покупателю. — Пойдите в этот магазин, и вам скажут, что сюда не включен налог. Вот сюда не входит стоимость дополнительного оборудования, а может быть, и налог тоже. Здесь вот — не учтен процент
Человек с квадратной челюстью был сражен.
— Это старый трюк, приятель, — сказал Смоки, — предназначенный для покупателей вроде вас, и называется он «Чтоб вернулся!». — И неожиданно спросил: — Ну, так вы мне верите?
— Угу. Я вам верю.
— Вот видите, только девятый агент — вот здесь и сейчас — впервые сказал вам все по-честному, впервые выложил вам все как оно есть, — приканчивая покупателя, сказал Смоки. — Верно?
— Да, пожалуй, вроде так, — нехотя согласился тот.
— Вот так мы здесь торгуем. — Смоки по-дружески обхватил человека с квадратной челюстью за плечи. — Значит, теперь, приятель, вам дан старт. А сейчас вы объедете всех этих агентов и попросите их назвать другую цену — настоящую. — Мужчина поморщился; Смоки сделал вид, что не заметил этого. — А потом, когда захотите, чтобы с вами говорили по-честному, чтобы вам назвали цену, заплатив которую, вы можете выгнать машину на улицу, возвращайтесь ко мне. — Агент протянул мясистую руку. — Желаю удачи!
— Постойте-ка, — взмолился человек с квадратной челюстью. — А почему бы вам не сказать мне сейчас?
— Потому что вы еще не дозрели. Потому что мы с вами пока будем только зря терять ваше и мое время.
Человек помедлил лишь секунду.
— Нет, я уже вполне дозрел. Так какая же, по-честному, будет ваша сумма?
— Выше любой из этих фальшивок, — предупредил его Смоки. — Но в мою сумму будут включены дополнительные приспособления, налог, проценты, номерной знак, бак горючего — все, что положено.
Через несколько минут они сошлись на сумме в две тысячи четыреста пятьдесят долларов. Продавец стал оформлять бумаги, а Смоки начал обход демонстрационного зала.
Адам увидел, как его почти тотчас остановил самоуверенный человек с трубкой, в элегантном пиджаке из дорогого английского твида, безупречно отутюженных брюках и туфлях из крокодиловой кожи. Они довольно долго беседовали, и, когда мужчина ушел, Смоки, покачивая головой, подошел к Адаму.
— Этому ничего не продашь. Доктор! С ними лучше не связываться. Хочет получить машину по дешевке, да еще чтобы обслуживали ее вне очереди, а на период ремонта бесплатно предоставляли машину, точно они лежат здесь у меня на полке, как пакетики с лейкопластырем. Спросите любого агента насчет врачей. Вы сразу почувствуете, что попали в больное место.
А вот в отношении коренастого лысеющего мужчины с хриплым голосом, который пришел покупать машину для жены, Смоки был настроен менее критически. Он представил его Адаму: шеф местной полиции — Уилбер Аренсон. Адам, не раз встречавший фамилию
— С полицией надо уметь ладить. Мне бы пришлось здорово раскошелиться, если бы на все машины, которые мой отдел технического обслуживания иной раз вынужден оставлять на улице, нашлепывали наклейки.
Смуглый мордастый человек вошел в зал и, подойдя к справочной стойке, взял дожидавшийся его конверт. Смоки перехватил посетителя на выходе и обменялся с ним сердечным рукопожатием. Немного позже он пояснил Адаму:
— Это парикмахер и один из наших «охотничьих псов». Сажает человека к себе в кресло, стрижет и рассказывает, как его здесь хорошо обслужили, какую удачную сделку он провернул. Случается, его клиенты заглядывают к нам, и если машину покупают, то немного комиссионных перепадает и ему. — Смоки рассказал, что у него около двадцати таких «охотничьих псов», в том числе работники бензоколонок, аптекарь, кассир в дамской парикмахерской и гробовщик. — Скажем, умирает человек. Жена решает продать его машину — чтобы, возможно, приобрести какую-нибудь поменьше. И гробовщик обычно действует на нее как гипнотизер: она пойдет, куда он скажет, и если приходит к нам, то мы уж его не забываем.
Они вернулись в мезонин, где Смоки подал кофе, сдобренный коньяком из бутылки, которую он прятал в ящике стола.
За кофе Смоки завел разговор об «Орионе».
— Когда он выйдет на рынок, Адам, вот будет бум, мы продадим столько «Орионов», сколько сумеем получить. Вы же знаете, как оно бывает. — Смоки помешал кофе в чашечке. — Я тут подумал, если бы вы могли использовать свое влияние, чтобы мы получили побольше, это было бы неплохо и для Терезы с ее детишками.
— Но и в карман Смоки Стефенсена денежки тоже потекут! — резко сказал Адам.
Агент пожал плечами.
— Люди должны помогать друг другу.
— В данном случае это исключено. И я попрошу вас никогда больше не поднимать такого вопроса и не заговаривать ни о чем подобном.
Адам замер, чувствуя, как в нем закипает гнев, — ведь конфликтная комиссия как раз и создана для того, чтобы исключить подобные сделки. Потом это его лишь позабавило, и он решил дать спокойный ответ. Когда речь шла о бизнесе и о продаже машин, Смоки Стефенсен явно отбрасывал все соображения морали и потому не видел в своем предложении ничего дурного. Возможно, агент и должен быть таким. Адам не был в этом уверен, как не был уверен пока еще и в том, что надо рекомендовать Терезе.
Но первое впечатление он получил. Оно было противоречиво — ему хотелось переварить его и хорошенько подумать.
Глава 13
Хэнка Крейзела, который обедал в Дирборне с Бреттом Дилозанто, можно было бы назвать невидимой частью айсберга, если под айсбергом подразумевать автомобильное дело.
Крейзел, стройный, мускулистый мужчина лет пятидесяти пяти, возвышавшийся над окружающими, словно колли над сворой терьеров, был владельцем фирмы по производству автомобильных частей.