Колесницы судьбы
Шрифт:
Чего и следовало ожидать. И никого поблизости. Ни единого человека. Лишь издалека долетает шорох шин – редкие машины несутся по путепроводу над железной дорогой рязанского направления, выруливают на улицу Юности. Где-то вдалеке раздался свисток электрички.
Нервы вдруг напряглись до предела. Да полно, что может случиться? Подъедет машина? Подойдет человек? Кто-то выйдет из церкви? А может, это ловушка? Ее сейчас схватят, похитят, умертвят, разберут на органы?
Все может быть – в пустынном месте на окраине, в двух шагах от Кусковского
Варя включила фонарик, посветила туда, сюда. Луч выхватил заледенелую дорожку, кучи убранного снега. Скользнул за ограду церкви. И вдруг…
Среди могил блеснуло что-то странное. Варя навела луч, пригляделась.
За оградой, неподалеку от нее, близ первого ряда могил на снегу лежал удивительный предмет.
Там чернела моделька автомобиля.
Один в один та самая новая «Волга», которая была у отца. В которой они с мамой разбились.
Игрушечная модель, что валялась на снегу у могилы, тоже оказалась сплющена, измята, изломана. Так же, как машина родителей.
Это не могло быть совпадением.
Недолго думая Варя подошла к ограде и руками в перчатках схватилась за железные рейки. Подтянулась, забросила ногу на верхнюю железную планку.
Она дружила со спортом. Была чемпионкой Москвы и кандидатом в мастера по академической гребле. Даже при ее росте под сто восемьдесят и весе чуть за семьдесят перелезть через забор в человеческий рост труда не составило. Девушка легко спрыгнула в снег – туда, где начиналась территория церкви, на кладбище.
Она подошла к раскуроченной, скособоченной модели машины.
Оказалось, что игрушка лежит не на снегу или на земле. Под ней – жестяная коробка из-под иностранного печенья. Коробка перетянута полоской скотча там, где открывается крышка.
И вдруг – со стороны церкви свистки, яркий свет фонаря. Крик: «А ну, стой на месте!»
Варвара моментально перекинула на противоположную сторону ограды и коробку, и изуродованную копию «Волги». Затем сама подтянулась на руках и стала перебрасывать тело через пики церковной решетки. Сзади она видела колеблющийся свет и слышала тяжелые шаги бегущего человека.
Она задела рукавом пику ограды. Затрещала раздираемая ткань куртки. Варя свалилась по другую сторону от решетки. Быстро подхватила коробку, израненную копию «Волги» и кинулась к своей машине.
Преследователь подбежал к внутренней стороне ограды. Луч его фонаря нашел убегающую фигуру девушки. «Стой! – прокричал человек. – Я вызываю милицию!»
Останавливаться Варвара не стала. Открыла свою «шестерочку», забросила на пассажирское сиденье коробку и раскуроченную модель, завела движок и резко газанула.
Где-то в тишине ночного города запела милицейская сирена. «Успокойся, это не за мной», – шепнула себе девушка. Но все равно помчалась подальше от церковной ограды.
«Интересно, запомнил ли сторож номер машины? А даже если и так, что он докажет? И какое
Ею овладела эйфория. На высокой скорости она пронеслась по улице Юности, вдоль Кусковского парка. Навстречу ей и вправду попалась милицейская машина с включенной сиреной и проблесковыми маячками. Сердце упало, но авто правоохранителей не стало останавливаться и тормозить ее «шестерку» – просквозило мимо.
Миновав путепровод через другую железку, курского направления, Варя свернула под мост и тормознула на парковке у заправки. Там было светло, то и дело подъезжали машины, шоферы выходили, вставляли раздаточные пистолеты в баки, шли к стекляшке платить. Было совсем не страшно.
Из набора инструментов в багажнике Варя достала перочинный нож. Покойный отец говаривал – он воспитывал свою единственную дочку как мальчишку: «Перочинный нож никогда не помешает. Иногда может даже спасти». А когда она переспрашивала: «От чего?», папаня лукаво улыбался: «Например, от жажды. Открыть при случае бутылку лимонада».
Теперь благодаря ножику Кононова разрезала скотч и распаковала коробку.
В ней оказались две фотографии. Точнее, ксерокопии фото, напечатанные на стандартных листах писчей бумаги формата А4.
На одном – фото отца. На другом – матери.
Обе фотки выглядели словно официальные. Лица родителей строгие, безулыбчивые. Наверное, взяты откуда-то из документов. Например, из личного дела.
Папа – в парадной форме, но в полковничьей, не генеральской. Строго смотрит в объектив. Молодой, красивый, ни единого седого волоса. Университетский значок-«поплавок», несколько медалей. Наверное, конец восьмидесятых или начало девяностых. Папе лет сорок пять.
И мамочка – совсем юная, но столь же официальная. Деловой костюм джерси, белая блузка. Строго смотрит в объектив.
Очень похоже, что оба фото откуда-то из отдела кадров. Варя ни тот ни другой снимок никогда раньше не видела.
«Со мной кто-то играет. Он знает, что случилось с моими родителями».
Кроме двух фотографий, больше в коробке из-под печенья ничего не оказалось.
Она перевернула оба листа.
На одном – папином – оказалось что-то написано, меленько, еле заметным карандашиком. Варя включила лампочку под потолком машины. И в самом деле ряд цифр.
010.215.180.0615
Тринадцать цифр на одном лишь папином фото – и все. На мамином – никаких пометок.
Кононова уложила оба листка обратно в коробку, закрыла ее и не спеша поехала к себе домой – в квартиру на Краснопролетарской, где ждала ее бабушка.
Ехала и думала: что это могло значить? Ведь это, наверное, шифр? Значит, человек, который подсунул ей письмо с вырезанными из газеты строчками, продолжает с ней играть?
Бабушка, конечно, не спала – ждала непутевую внучку, которая усвистала на ночь глядя на машине.