Колесо Фортуны
Шрифт:
Поэтому, полагаю, я должен послужить примером.
Кстати, о половине жены. Это Жена Номер Три, совсем новая и скорее всего последняя моя супруга. Она объявила, что оставляет меня. Она опубликовала официальное объявление о том, что покидает мою постель и мой дом и с этих пор не несет никакой ответственности за любые долги, которые я могу сделать. Она снабдила меня документом, указывающим на то, что она начала бракоразводный процесс.
Нет, мне не приходилось ждать помощи ни от Жены Номер Один, нынешней жены палеонтолога, ни от Жены Номер Два, руководившей сетью
А как насчет братца в Сиэтле?
Нет. Последний раз, когда я навещал его, его очаровательную жену и их красивых детишек, моего чудесного племянничка и двух прелестных племянниц, моя невестка, верная супруга моего брата и мать красивых детей, вошла в гостиную, когда я демонстрировал ее выводку хитрый прием сдачи карт из-под колоды.
Почему это привело невестку в такую неизбывную ярость, остается для меня загадкой. Я был игроком всю свою жизнь — во всяком случае, всю сознательную жизнь — и точно знаю, что знать всякие хитрости ремесла совсем не вредно. Один хочет сдавать карты из-под колоды, а другой хочет избежать того, чтобы ему сдали карты из-под колоды. Необходимо лишь понять технику этого действия, распознавать обманные движения нечестного игрока, защитить себя от неправильной сдачи.
Но если подумать, этот инцидент может объяснить причину нелюбви моей невестки ко мне. Впрочем, женская любовь — дело темное.
А теперь немного философии. Не той философии, которой забита голова моего знакомого, изложившего мне много лет назад концепцию принятых гипотез. Нет. Я предлагаю вам гораздо более практичную философию. Она заключается в следующем: когда вам нечего проигрывать и нет надежды на победу, то попытка не пытка.
Действуя на основе этого принципа, я поднимаю трубку и звоню Бывшей Жене Номер Один. Звонок проходит, что является хорошим знаком. Как я уже упоминал, это означает, что мистер Альберт Браун еще не обрубил мои телефонные линии, за что я ему искренне благодарен.
Если только это не было простой оплошностью со стороны руководства. Если бы они это заметили, то скорее всего отключили бы меня. Я попал бы в изоляцию, стал бы пленником в этом плюшевом номере отеля.
В номере есть ванна. В нем есть несколько цветных телевизоров, подключенных к спутниковой антенне. Они принимают специальные каналы, транслирующие учебные программы по игре в покер, рулетку, баккара и другие игры. В ванной комнате имеется электронная игровая машина, а у кровати электронная машина для покера.
Кстати, сама кровать огромная, роскошная и круглая, с алыми шелковыми простынями и наволочками.
В номере даже есть большой телевизионный экран, установленный на потолке над кроватью, и пульт дистанционного управления, позволяющий включать порнографические фильмы. Если бы я был не один, мы могли бы лежать бок и бок и смотреть на красивых молодых людей, производящих друг с другом развратные действия, пока нас не охватила бы потребность имитировать их движения.
Мне не пришлось воспользоваться этой особенностью моего номера и теперь уже, без сомнения, не придется. Жаль.
Трубку
Хорошего мало.
Я спрашиваю профессора, могу ли я поговорить с…
Как бы это сформулировать? Моей женой? Моей бывшей женой? Егоженой? Решаю назвать ее по имени. Профессор, современный человек, который относится к супруге как к партнеру, а не собственности, подзывает ее к телефону без расспросов о моей личности и роде занятий.
Бывшая Жена Номер Один уклончиво спрашивает: «Да?»
Я начинаю говорить ей, что нахожусь в отчаянном положении, в большой беде, в глубокой-глубокой… яме.
Она кладет трубку на рычаг настолько деликатно, что я даже не слышу щелчка.
Ну что ж.
Переходим к Жене Номер Два.
Учитывая разницу во времени, в Нью-Йорке сейчас на три часа позже, чем в Рино, поэтому я не очень удивляюсь, услышав автоответчик.
— Если вы оставите номер своего телефона, — мурлычет записанный голос Бывшей Жены Номер Два, — яобещаю непременно вам перезвонить.
Я начинаю надиктовывать свое имя и номер телефона — номер «Скай Пэлас», когда она сама берет трубку и начинает говорить со мной. Она спрашивает, зачем я звоню ей среди ночи. «Или в любое время, — добавляет она, — но особенно среди ночи».
Останавливаясь на самых ярких моментах и опуская по возможности неприятные детали, я делаю попытку объяснить этой бывшей жене, как отчаянно я нуждаюсь в ее помощи.
Она не перебивает. Что ж, это обнадеживает. Я продолжаю. Я посвящаю ее в предысторию своей безысходной ситуации. — Она все еще слушает. Надежда окрыляет меня. Я напоминаю ей о том прекрасном времени, когда я за ней ухаживал, о тех редких, но тем не менее счастливых событиях, которые случались за время нашей женитьбы.
Она не перебивает.
Переходя к причине нашего развода, я начинаю искренне извиняться, принимая на себя вину за разрушение нашего союза, и говорю ей, что надеюсь когда-нибудь наведаться в Нью-Йорк и сделать попытку загладить те неприятные впечатления, которые я о себе оставил. Я предлагаю ей совершить путешествие в Атлантик-Сити, поселиться в лучшем казино-отеле и провести там чудесный отпуск. Он мог бы стать нашим вторым медовым месяцем, если она не возражает, но можно ограничиться и чисто платоническими отношениями. Выбор полностью за ней.
Хотя она не прерывает меня, но при этом и не отвечает на мои предложения или вопросы. Я спрашиваю, слушает ли она меня. Она не отзывается. Я проверяю, осталась ли она на связи, не разъединили ли нас.
Она ничего не говорит, но мне кажется, что я слышу ее тихое дыхание. Меня охватывает отчаяние. Я вновь начинаю извиняться, еще более униженно, предлагаю ей еще более соблазнительные варианты примирения, при условии, что она поддержит меня сегодня, в час нужды.
Она ничего не говорит.