Колесо судьбы. Канон равновесия
Шрифт:
Я как на стену налетел. Неужели действительно кто-то мог вмешаться в выбор Духа Смерти? Более того, запретить ему выбрать Рею пару. Да нет, бред полнейший, это невозможно! Но правитель Акрея улыбался — насколько улыбка вообще могла проявиться на его лице.
— Брос-сь ис-стерику, — проекция начала все больше истекать дымком. Наверняка поддерживать ее, пробиваясь через границу измерений, становилось тяжело. — Какой идиот в с-своем уме полез-сет менять с-систему без дос-статочных з-снаний? А таковые ес-сть только у Хранителя. Воз-смож-шно, это с-самопроизвольный с-сбой.
Сознаться чешуйчатому в собственной растерянности я никак не мог, а посему загнал ее подальше за щиты. Сбой, конечно, многое объяснял, но и вопросов рождалось еще больше. Выходило, что я проглядел что-то важное…
— Ес-сли желаеш-шь, я могу прис-слать лучших бойцов кас-сты А-нон-Сет и нес-скольких Тек-Сагар для охоты за С-смертоносцем. Они выдержат его напор.
— Пришлет он… — небрежно фыркнул я. — А то я не знаю, что алден ничего не делают просто так! Что ты потребуешь взамен?
— Пос-сле сочтемс-ся, — столь же небрежно ответил Майр. — Тебе, — с нажимом добавил он, — это точно без-с надобнос-сти будет.
И проекция окончательно исчезла. Я фыркнул ей вслед, снова свернулся клубком у подножия Колонны и крепко задумался. Что подвигло тор Хэсса на такое предложение? К делам обитателей планет Алден обычно подчеркнуто равнодушны, а с Темными так и вовсе откровенно враждуют.
— Мне оно не надо будет… Ишь добрый какой сыскался. Даже если мне не надо, я тебе это все равно не отдам, от греха подальше… — ворчал я, стараясь скрыть удивление. — Что же такое ему надо, что он элитных бойцов только за обещание предлагает?.. Цена-то немалая. Ладно, сами справимся. Должны.
Раздраженно махнув хвостом еще пару раз, я встал, потянулся, скребнув когтями по камням. И скачками помчался обратно к дому — Лира совсем извелась от ожидания, и ее страх подбрасывал меня, словно мячик. А над словами чешуйчатого хитреца стоило крепко подумать. Во-первых, перевести все сказанное с заумного языка на нормальный. А во-вторых, он, как всегда. Сказал не все, что знал…
Три дня спустя
Жить в доме детства оказалось неимоверно тягостно. Каждый боялся лишнее слово сказать, ходили, опасливо косясь друг на друга и опуская глаза. Мужчины мрачно посматривали на сложенное по углам оружие, раздумывая, пригодится или нет. Мама на всякое сказанное поперек слово срывалась на крик и гоняла провинившихся мокрой тряпкой, веником а то и поленом. Отец хмуро расхаживал туда-сюда по дому, царапая когтями половицы и стены. Даэнну отсиживался в темном углу с мрачным видом и наглаживал промасленной тряпицей волнистое лезвие своего Ловца Душ или крепления доспехов правил. Отцов фламберг покоился на стойке в гостиной и хищно ждал своего часа. А мне…
Мне делалось жутко при одной мысли, что любой из этих мечей может в один прекрасный момент пробить Рея насквозь и выпить до дна, словно вино.
Нет, как любил меня Рей, сестер точно не любят. Он относился ко мне с трепетной нежностью, никогда не переступая грани дозволенного брату.
Да, мой брат — суровый монах. Дал ли он такой обет, или женщины были ему просто неинтересны, я тогда не знала. Но слушки упорно ползли. Например о том, что сорвался он из-за меня, из-за грядущей свадьбы с Волком. Я старалась не замечать шепотки, так же, как научилась не замечать быстро стареющих лиц людей вокруг. Но держать спину прямо становилось все труднее.
В тот вечер, когда в доме, наконец, собралась все семья и восемь Хранителей Света, отец созвал в большой гостиной подобие военного совета.
За окнами в темноте плачущим голосом Юдара завывала вьюга, а в комнате, освещенной по старинке огнем камина и свечами, было тесно и шумно от гудения голосов и мыслей.
Спорили. В основном о том, что сделать с братом после поимки. Мы с Рино сидели вдвоем на одной спинке кресла возле стены — и как поместились только? — и хмуро взирали на это сборище. Ринорьяр был воспитан Реем с самого первого дня, как попал в семью еще подростком. Он считал брата вторым отцом, и нынешние речи заставляли его темно-янтарные глаза нехорошо щуриться, а тонкий маленький метательный нож — нервно мелькать в пальцах.
«Еще одно слово — и я этой облезлой птице всажу его в глаз» — мысленно шепнул он мне, кивая на Яноса-эрхе, сидевшего прямо на полу с поджатыми по-птичьи ногами.
«Из этого ничего хорошего не выйдет» — ответила я. «Кроме еще больших проблем»
«Да ты послушай, что он несет!»
«Я слышу»
— Усмирить его было бы для вас самым лучшим выходом, — вещал вемпари с мягкой грустной полуулыбкой на синекожем лице. — Лишите силы, отрежьте от Колонн — и потерь не будет. Вы его поймаете почти голыми руками.
— Ты сам-то веришь в то, что говоришь? — елейно поинтересовался магистр Мобиус Малефор, исполнявший обязанности Хранителя Времени сразу для двух миров. Дрейгский старейшина Брендомар Агат был уже слишком стар, чтобы лично летать с далекой Сантеки по каким-либо иным поводам кроме очень крупных ритуалов. — Ты так уверен в вероятности?
— Мой дар меня еще ни разу не подводил, — спокойно ответил крылатый, взъерошив перья. — Неужели ты не видишь, если сила останется при нем, разрушительная ветка разрастется через месяц до четырех пятых всего поля событий!
— А я слышал, что предвидение вполне может врать, — промурлыкал Мобиус, глядясь этаким благообразным седым старцем в черной с золотом мантии. — Особенно, если за работу с узором судьбы возьмется Хранитель.
В воздухе будто беззвучно зазвенела сталь, когда два взгляда — водянисто-голубой магистерский и красновато-карий вемпарийский, — скрестились, как клинки. Перья на крыльях Яноса лязгнули и заострились, но он умудрился сохранить на лице безмятежную маску.
— И ты взялся бы? — вопросил вемпари, вскинув бровь.