Колхоз: Назад в СССР 5
Шрифт:
— Чего задумали? — Матвей Егорыч шустро присоединился к нам.
Я в двух словах объяснил, что требуется, теперь деду Моте. Тот пришел буквально в восторг. Заявил, будто я, Жорик Милославский, добрейшей души человек, а он, Матвей Егорыч, самый настоящий Купидон. Устраивать личную жизнь двух людей, нуждающихся в помощи — его секретное хобби.
Честно говоря, в тот момент я испытал все-таки легкое волнение и тревогу. Просто у нас уже были и профессиональный самогонщик, и профессиональный охотник, и даже рыбак. Чем закончилось,
Успокоил себя тем, что в этой ситуации испортить процесс невозможно. Потому как мой план — гениальный.
Выглядел этот план следующим образом. Матвей Егорыч везёт нас в Квашино. Там мы оставляем Андрея. Братец топает к Аллочке домой и приглашает ее прогуляться. Мы тем временем, мчим в Воробьевку, хватаем Серегу и везем его к месту прогулки. Спасителю невинных девиц скажу, будто услышал совершенно случайно о развратных планах Андрюхи и бросился предупредить друга, влюбленного в девушку, чьей наивностью хочет воспользоваться Переросток. Честно сказать, Серега сам в наивности не особо ушел от невинных девиц, поэтому не было ни малейших сомнений, он поверит.
Соответственно, отец является в нужный момент, как воплощение мужественности, брутальности и сексуальной мечты, а потом спасает мать. Аллочка видит это, влюбляется и остается с отцом навсегда.
— Ой, не знаю… — Засомневался Андрюха.
— Чего ты не знаешь? А? Тут людям помощь требуется. Они, может, хотят быть друг с другом. Им, может, на роду написано создать ячейку общества…— Тут же принялся выговаривать братцу Матвей Егорыч.
— Так, если на роду, они и будут вместе. — Резонно заметил Андрюха.
Нет, доля истины в его словах была, конечно. Вопрос в том, написано ли. Теоретически, они итак должны быть вместе. Но опять же, теоретически, меня, например, тут быть не должно. А я есть. Сижу себе спокойно в теле Жорика Милославского. Так что, оставлять все на самотек не рискну. Тем более, вообще непонятно, что случится, если мать с отцом пойдут разными дорогами. И проверять это я не хочу.
— Короче… Ты Аллочке счастья желаешь? — Пошел я ва-банк.
Андрюха задумался на несколько минут. Потом решил, что, наверное, желает. Она — хорошая. И ему лично ничего плохого не сделала.
— Вот и чудно. Значит, поступаем следующим образом. Вы идите за телегой и лошадью. — Я посмотрел на Матвея Егорыча, чтоб он точно понял, кому предназначаются слова. Потом перевел взгляд на Андрея. — А ты переоденься.
— Имеешь в виду, надо выглядеть первым парнем на селе? — Братец приосанился и поправил чуб.
— Наоборот. Нацепи что-то подебильнее. Конечно, Аллочка вряд ли разбирается в веяниях моды, но лучше, если ты явишься, например, в грязных штанах или несвежей рубахе. У нас цель — устроить личную жизнь Сереги, а не твою.
— Ясно… — Братец немного загрустил. Ему, очевидно, помочь неведомому Серёге хотелось, а вот
Отправился в дом, откуда через некоторое время появился с кислым лицом. На нем были трико, в которых он обычно убирает у скотины, и рубаха, несвежесть которой я заметил сразу же, как только братец вышел на крыльцо. Причем не только по внешнему виду, но и по запаху.
— В корзине с грязным бельём откопал. — Пояснил Андрюха, заметив, что я непроизвольно скривился. — Пойдёт?
— Отлично! Двинули. — Я направился к калитке, собираясь выйти на улицу.
Матвей Егорыч отправился домой, еще до того, как братец ушел переодеваться. Так что надо было поторопиться. Мы договорились встретиться на выезде из Зеленух.
В принципе, я был доволен, что время не будет потрачено впустую. Пока маман приходит в себя, как раз подтолкну родного отца в нужном направлении.
Глава 11:О непредвиденных обстоятельствах и деревенском детективе.
Дед Мотя вздохнул, снял кепку и вытер ей лицо. Хотя, если честно, потел не только он, но и я. Просто не вытираться же мне дедовой кепкой. Своей кепки не имеется. А жаль.
Андрюха, наверное, тоже изрядно нервничал, но по его лицу, испачканному грязью и каким-то дерьмом, ни черта не было понятно.
Ефим Петрович сидел напротив нас и молчал. Тяжело так молчал, нехорошо. Со значением. Это нервировало гораздо больше, чем если бы он кричал.
— То есть… — Начал все-таки участковый, — Родной деревни вам стало мало и вы решили отправиться на гастроль. Я верно понимаю?
Мы втроем одновременно выдали тяжелый то ли вздох, то ли стон.
— Ефим… — Матвей Егорыч попытался высказаться за всех, но тут же заткнулся.
Просто участковый посмотрел так, что дед Мотя забыл не только свою заготовленную речь, но и вообще, наверное, в принципе все русские слова. А это, знаете ли, плохой признак.
— Ты, Матвей Егорыч, лучше молчи. Христом богом прошу. Я держусь из последних сил. Должностному лицу при исполнении нельзя бить нарушителей порядка. Даже если очень хочется. А могу тебе сказать, хочется так, аж судороги у меня начались. Потому что простого, нормального языка вы не понимаете. Этот как оказался с вами? Кто он, вообще?
Ефим Петрович ткнул пальцем в Серёгу. Отец сидел с самого краю. На последнем в ряду стуле. Батя в такой замес попал впервые, поэтому таращился на участкового испуганным взглядом и вообще не соображал, как себя вести.
Затык с речью у Сереги начался еще на этапе выяснения его личности, потому что кроме имени он ничего больше выговорить не смог. Наверное, от стресса.
Хотя, надо признать, мы, будучи рецидивистами в глазах участкового, ито нервничали. Судя по его выразительной физиономии, терпение Ефима Петровича подошло все-таки к концу.