Колхозное строительство 5
Шрифт:
Подошёл Пётр к ленточке, разрезал. А ведь и правда — красота. И как всё оснащено, станков сколько. Умеют. Обидно!!! Прошёл, всё посмотрел, да и дошёл до главного участка. Вот тут почти всё вручную. Резьба по дереву.
Оба-на! Знакомец. Выпускник Краснотурьинской колонии строгого режима. Под амнистию попал. Нисколько не изменился — руки все синие от перстней, на носу очки в роговой оправе. Сильные очки — угробил резчик зрение.
— Твою фамилию с именем не забудешь. Анатолий Карпов? Не ошибся?
На днях был свидетелем интересной сценки. Приехал в министерство высшего образования СССР к министру Вячеславу Елютину с целью подтолкнуть товарища к созданию в Краснодарском и Ставропольском краях сети заочных факультетов в сельхозинститутах. Необязательно ведь в каждом городе домину
— Вячеслав Петрович, я поддерживаю просьбу Михаила Моисеича. Давайте будем растить достойную смену нашим шахматным чемпионам.
Взяли того Карпова в университет.
— Ну и как ты тут устроился, Анатолий? Показывай своё хозяйство.
— Так я не один. Со всей страны народ «уговорили» сюда перебраться. Резчики есть и гораздо лучше меня.
— Интересно, а почему на зонах столько хороших резчиков по дереву?
— Да просто всё, гражданин начальник. Времени свободного много — вот рукастые люди себе и находят занятие, — и грабли свои синие показал.
— Ого, а это что?
— Это я свой музей из колонии перетащил. Тут ведь какое дело: выберешь, бывалыча, дерево, начинаешь резать — и тут внутри бревна какой-нибудь дефект — гниль скрытая, рак. Деревья ведь этой гадостью тоже иногда болеют, особенно яблони. Или какими-нибудь личинками древесина изъедена. А бывает дефект от народившегося, но отмершего сучка — или ещё что-нибудь древесину-то попортит. Редко, но бывает еще, что в дереве попадаются инородные предметы — пули, гвозди, монеты, камни, стекло и прочее. Металл здорово окрашивает древесину вокруг себя, и оттенки разные — от черно-коричневого до изумрудного. Смотря что попало. Вот однажды внутри такого бревна ясеня, возрастом века в полтора, я нашёл в маленьком заросшем дупле стеклянный бутылек, ещё дореволюционного изготовления. Маркировка на дне была — 1915 год. Да вот он, смотрите.
И ведь на самом деле музей. Интересно.
— Анатолий, а ты у остальных резчиков поспрашивай — может, у кого ещё что подобное есть, или на зонах осталось? Вот бы настоящий музей такой сделать.
— Да запросто. Совет хотите, гражданин начальник? Вы в газету «Правда» статейку про это напишите, и в конце попросите народ откликнуться. Уверен — засыплют вас «подарками».
— Так и сделаю. Ну, показывай оборудование.
Глава 11
Интермеццо 4
— Ваши спецслужбы пытались отравить бывшего шпиона и совершили покушение на журналиста! Что вы на это скажете?
— Эти люди, о которых вы говорите, — они выжили?
— Да.
— Тогда это не мои спецслужбы.
Кадри Лехтла и Элизабете Зимета добирались до своей очередной цели сильно кружным путём, и внешность на части пути им очень мешала. Одна из Эстонии, и вторая девушка тоже из Прибалтики. Смешанных кровей — отец латыш, а мать полячка. Одна выше другой на голову, но обе — длинноволосые блондинки. Среди мексиканок блондинок не слишком много, из-за чего пришлось ещё в СССР перекраситься. Более того, пришлось и подстричься! Любимую причёску мексиканских модниц можно назвать красивым русским понятием — «под горшок». Вот так их и подстригли. Плюс к этому — цвет кожи. Как ни загорай — а именно этим они занимались в закрытом санатории КГБ в Крыму — в мулаток прибалток превратить сложно. Загорали не только на солнце, но и под специальными лампами. Всё равно заметно, что это загар, а не естественный цвет кожи, потому им уже в Мексике выдали несколько тюбиков тонального крема. Вот он шоколадность загара как бы сменяет на серо-коричневость. Нет, любая мексиканка их раскусит легко, тем более и акцент
На Кубу они летели обычным рейсовым самолётом. Две пересадки, придирчивое рассматривание паспортов. Даже смешно. Они там, в Канаде, что — думают, можно найти советских шпионок, вылетевших из СССР, по поддельным паспортам? Как во время второй мировой немецкие шпионы попадались по скрепке из нержавейки, так сейчас советские шпионки из СССР с советскими паспортами на бумаге без водяных знаков? Смешно. А этот очкастый фрукт на таможне посмотрел паспорта на свет. На что надеялся?
На Кубе в их группу вошли ещё одна девушка и один немолодой мужчина. Оба белые. Это понятно — в США быть негром непросто. Куча мест, куда не пустят, а в их положении свобода передвижения — главное. Кубинцы в совершенстве владели американским английским, и им даже специально «портили» произношение. Они — мексиканки, знают английский на тройку по школьной программе. Кубинцы их и мексиканскими паспортами снабдили, и предупредили, что паспорта настоящие и мандражировать на таможне не надо. Ведите, мол, себя, девушки, естественно. Вы должны бояться, что вас могут не пустить, а не того, что у вас проблема с документами.
С Кубы до Мексики добирались на катере. Выплыли вечером из небольшого городка, даже скорее деревушки Ла Эсперансе на западе Кубы — из каменных зданий только собор, да несколько домов на центральной площади. Остальные постройки можно назвать лачугами. Зато везде пальмы, запах копчёной и жареной рыбы. Стоит произнести: «Эсперансе», и слюнки текут.
Рано утром, ещё в сумерках, катер ткнулся носом в причал уже на побережье Мексики, где-то недалеко от города Канкун. Это курорт, там полно американцев. Их высадили на огромной косе. С этой стороны — причалы и дома, а с противоположной — красивые пляжи с белым песком. Встретивший их товарищ проводил трёх девушек и мужчину в небольшой отель, где они зарегистрировались. Два дня купались, загорали и искали спутников для «возвращения» в США. Нашли. Трое молодых людей, скорее даже мальчиков. Окончили колледж, по-нашему — институт, и родители расщедрились на билет до Канкуна и оплату отеля. Не богатеи, обычные люди. У родителей одного — автомастерская, у второго — крохотный магазинчик, у третьего отец полицейский. Все с севера США, из Бостона. Первым делом все трое «полезли под юбку», хоть они и были в купальниках, но девушки указали на мужчину: он тренер их сборной по фехтованию и сейчас нанижет мучачос на шпагу. Юнцы отстали, но согласились лететь в Бостон вместе.
Самолёт завтра. Ну, главное не мандражировать.
Событие двадцать седьмое
Молодые выбирают имя своему первенцу. Добрыня, Ярополк, Святогор, Мстислав, Ратибор…
Дед слушал-слушал и говорит:
— А что, Русь снова в опасности?
Жириновский распоясался. Пётр даже вынужден был обратиться лично к Щёлокову, чтобы вытащить того из следственного изолятора. Честно говоря, не очень хотелось — вообще ведь потом не остановить будет. Вот только сам виноват. Ну, а раз виноват… Любопытство. Любопытство сгубило кошку. Решил посмотреть на будущего лидера ЛДПР в молодости. Интересно же! Тем более что всё равно нужно ехать в Ростов. В Ростовской области несколько крупных семеноводческих станций. Всего около тридцати, но вот крупных — пять, и все возле города. Сначала объехал зерновые станции. Можно сказать, что люди его услышали: от собственных перспективных сортов не отказались, но больше половины участков засеяны озимыми пшеницей и рожью. Чем чёрт не шутит — авось, и переживём «жаркое лето» 1972. Не придётся десятки миллионов тонн закупать в США и Канаде.
Особняком в списке стояла Бирючекутская овощная селекционная опытная станция.
Она, эта станция, выращивала семена овощей. Вот было бы смешно, если бы «овощная» станция выращивала семена плодовых деревьев. Директор провёл по полям, показывал новые сорта томатов и капусты, а Петра не отпускало чувство, что всё это ненастоящее. Играют дети в песочнице. Дома строят. Дворцы! Есть ведь разница между этими дворцами и Петергофом. Вот и здесь… Товарищи играли в песочнице.
— Ну-ка, колитесь, в чём беда? — подбодрил он лохматого товарища, что в этой песочнице директора изображал.