Колхозное строительство 5
Шрифт:
Марсель Тимурович не подвёл. Тоже дивчуль выстроил с хлебом. Только другой коленкор. Вместо хлеба узбекские лепёшки из тандыра, а вместо блондинок в сарафанах, чернокосые красавицы в полосатых штанах и платьях.
— Сироты? — понял Ильич.
Пётр как-то рассказывал, что завозит из Ташкента выпускников детского дома.
— Бывшие. Сейчас вон с пузиками некоторые, сами скоро детей нарожают. Для них улица.
— А джигиты где? Почему не встречают?
— В теплицах может быть, или вон слышите, топоры стучат. Вторую улицу делают. Бывшие их товарищи по несчастью сюда
Попробовали лепёшки, Брежнев перецеловался с красавицами и Зариповым. Потом узбечек пустили по кругу. Нет, только зацеловали всей делегацией. Ну, и Марселя тоже. По кругу.
Теплицы высоких гостей впечатлили. В марте Пётр заезжал в подшефный колхоз и поинтересовался, продают ли уже зелень.
— Нет, это не окупится, подсчитали. На отопление больше денег уйдёт, — вона чё, даже деньги считать научились.
— Точно. Вот я дурак. Давай карандаш и бумагу.
Как-то давно был у родственников на Украине Штелле и поразился видом теплицы. У нас их строят даже стараясь оторвать от земли, а там с точностью до наоборот. Вырыта в земле трёхметровой глубины ямы. Стены забетонированы. Проложены трубы на 57 по дну, для горячей воды, а на них установлены ящики из железа тройки. Верх же только и торчит из земли на полтора метра. Обычная двухскатная крыша. Затраты на обогрев минимальные, и можно даже зимой всё выращивать. Томаты и огурцы, конечно, не стоит, а вот зелень. Точно окупится.
Вот за полгода Марсель Тимурович и узбекские ребята уже сорок таких теплиц сделали.
— А почему, Пётр Миронович, в других колхозах нет таких теплиц? — задал вовремя вопрос Косыгин.
— Есть в нескольких. Зимой будут в Москве на рынках продавать зелень. Только ведь нужны не малые деньги сначала. Я посылал вам проект о создании «Сельхозбанка».
— Читал. На днях вынесу этот вопрос на Политбюро. Думаю, теперь одобрят. Так, Леонид Ильич?
— Если вот сюда деньги пойдут. У иностранцев подсмотрел, Пётр?
— Нет. На Украине видел, — ляпнул правду и тут только сообразил, что это ещё только через несколько десятков лет произойдёт.
— То есть и сами можем. Утрём нос капиталистам.
— Не поможет. Чего бы мы ни сделали, они всё равно будут уверены, что у нас летом снег метровой толщины на улицах и медведи пляшут "Камаринского", распивая самогон из самоваров, прямо в городе на центральной площади.
— Самогон из самоваров! Хорошо сказал. Как анекдот.
— А хотите анекдот про медведя? — вспомнил неплохую шутку Штелле.
— Ховори.
— Шёл медведь по лесу, нёс мешок с пирогами, а в том мешке сидела Машенька, тихо — тихо… В каждом пирожке.
— От, ты, гусь, Петро. Сказанёшь, так сказанёшь. Ох, уморил, — Брежнев даже платок достал слёзы вытереть.
— Можно и про гуся. Охотник возвращается с охоты — с одной стороны гусь, с другой — ружье. А сам весь побитый, на лбу большая шишка. Сосед спрашивает:
— Ты откуда, Вася?
— С охоты.
— Гусь, что ли, дикий попался?
— Да нет, гусь не дикий, хозяин вот у него точно дикий.
После смотрели новый коровник, с тележкой-дрезиной на
— Опять твоя идея? — повернулся Косыгин к Тишкову.
— Бик оборудование купил. Поилки, тележку, вентиляцию. И коров вот этих тоже. Какая-то Голштинская помесь. Если всё время держать в коровнике и не гонять на пастбище, то обещают до двадцати тысяч литров в год с одной коровы надой. В среднем по стране около пяти.
— Врёшь!? — влез опять Черненко. Не много на себя берёт? На место что ли поставить? Друг Брежнева. Пусть живёт.
— Нет, Константин Устинович. Если экстраполировать те результаты, что имеем сейчас на весь год, то даже больше получится. Только скоро зима. Чуть снизится надой. Потому, как раз двадцать и получится, — это не Пётр сказал, это Зарипов. Слова-то какие знает. «Экстраполировать»! Вообще, необычный персонаж. Вон, как всё раскрутил. Кризисный менеджер. И всего-то надо было под ж… пятую точку пнуть. И чуть деньжат на раскрутку выдать.
Пошли дальше, и вот тут Пётр, каждый раз проходя мимом, даже сам собой гордился. Ровными рядами расположены несколько сотен виноградных лоз. В основном, все однолетние — небольшие, но есть несколько четырёхлеток и они все усыпаны тёмно-фиолетовыми спелыми гроздями винограда.
В Москве! В 1968 году! На открытом воздухе.
— Виноград? — все полезли пробовать.
— Ну-ка, объясняй, давай, — Брежнев выплюнул косточки.
— Роется траншея. Бетонируются стенки. Земли насыпают на тридцать сантиметров ниже верхнего уровня. Поздней осенью виноград снимают с сетки проволочной и укладывают в траншею. Засыпают соломой, ну и сверху веток, чтобы не раздуло. Всё. Весной в обратном порядке. Это Маньчжурский виноград, привезён с Дальнего Востока.
Чуть дальше плантацию молодых деревьев, видите? Это маньчжурский орех. Очень близкий родственник Грецкого. В нашем климате легко зимует. Орехи лишь чуть-чуть меньше чем у родственника. Вот, будем орехи в Москве собирать.
— Жук ты, Пётр, не хочешь всё по-людски делать. Выращивал бы как все брюкву. Нет, виноград под Москвой, мандарины и лимоны в Грузии и Армении. Чай в Армении. Ты мне, кстати, ещё завези, кончился. Почему не брюкву? — Брежнев уплетал виноград, но спросил серьёзно.
— Экономика. Крестьянам должно быть выгодно производить продукцию. Продал, получил деньги, построил вот такую улицу. Вы ещё не видели, какой Марсель Тимурович клуб строить начал. Дворец графа Шереметева. И детский дом.
— Все-то, почему не делают так? Зарипов коммунист? — достал Черненко.
Ответил Брежнев.
— Много Костя коммунистов в стране. Тишковых мало.
— Если все будут виноград выращивать, то кто будет пшеницу? — не уймётся.
— Колхоз «Верный Ленинец» собрал в этом году на круг примерно сорок центнеров с гектара. Это в два раза больше, чем в среднем по стране.
— А не приписки! — Ну, сволочь этот Устиныч.
— Посадили озимую рожь. Весной перепахали всходы и посадили привезённые из Франции семена. Вот и весь секрет.
— Все ведь так не смогут, — таблетку что ли какую принял для разговорчивости.