Колибри
Шрифт:
– Кто подал на развод? – мой голос окончательно охрип, и я кашлянула.
– Она. Через полгода не выдержала и попросила меня уйти. Я переехал в гостиницу, но продолжал возвращаться домой, чтобы общаться с Соней. Тогда Юля увезла её к матери, и дала мне понять, что её «я хочу, чтобы ты ушёл» несло в себе другой посыл, – он вздохнул, и устало улыбнулся, – Ну, а остальную историю ты знаешь. Мы разводились два года, я боролся за встречи с ребёнком, она боролась за деньги. Как–то так, – сказал Саша, пригладив мои волосы.
– Грустно, – сказала я, повернув голову и уставившись на наше отражение в зеркале.
Мы
– Если честно, я так и не поняла, почему я похожа на твою мать, – вяло пошутила я.
Саша фыркнул, прикоснулся холодными пальцами к моему подбородку и повернул моё лицо. Он продолжал улыбаться, а потом мягко толкнул меня на кровать, и навис надо мной, опираясь на вытянутые руки.
– Как бы это парадоксально не звучало, – сказал он, наклонившись, чтобы поцеловать меня. Уже у самых моих губ он замер, и закончил свою фразу, – Ты меня любишь.
ГЛАВА 54
«Возвращаюсь завтра в 14 00»
Я прочитала эсэмэску от Никиты и нахмурилась. Как–то слишком быстро. Я ещё не успела собраться с мыслями.
Пока я ждала маму в коридоре больницы, я мысленно думала о том, как попрошу развод. Я не хотела рассказывать мужу все подробности, но я понимала, что он захочет знать, в чём причина. Мне нужно придумать правдоподобную ложь, хотя я понимаю – неважно, что я ему скажу – это всё равно его разобьёт.
Он меня любит, и я это знаю. Я не решила остаться с Сашей, точнее, я хотела бы этого, но не уверена, что всё к тому приведёт. Но за последние дни, за эти праздники, я поняла, что моя дальнейшая замужняя жизнь не имеет никакого смысла. Никиты постоянно нет рядом и мне хорошо от этого. Так не должно быть, это неправильно.
Я осознала, что с ним я ощущаю себя чужой, не настоящей. Я чувствую себя не в своей тарелке в нашей огромной квартире, я устала от постоянных вечеринок, от шумных компаний у нас дома. Я устала от того, что он меня не замечает. Я устала быть призраком в собственной жизни.
Он меня любит, я в этом уверена. Просто, он меня не знает. И я не дала ему шанса узнать меня.
С этими мыслями, я встретила маму, неуверенно выходящую на двух ногах из кабинета врача. Посмотрев на неё, я улыбнулась.
– Не хочешь где–нибудь пообедать? – спросила я, и она просияла.
– Конечно, хочу. Я месяц сидела затворницей дома.
– Индийская, европейская или итальянская кухня? – я подошла к ней, и поддержала за локоть.
Ей нужно время, чтобы привыкнуть ходить без костыля. Я один раз сломала ногу, это было в детстве, и помню это ощущение, когда ты вроде бы стоишь на двух ногах, но вторую слабо ощущаешь.
– Пицца. Хочу пиццу, – с энтузиазмом сказала мама.
Мы вышли из больницы,
– Может в кино сходим? – предложила я.
– Можно, – она нахмурилась, – Только не на ужастики.
Я расхохоталась, а потом переключила всё своё внимание на скользкую дорогу.
– Выберем какую–нибудь романтическую комедию.
– Это мне нравится, – протянула она.
Я встала на светофоре, и подключила мобильник к стереосистеме. Ткнув в экран, я включила музыку и опустила плечи. Моё настроение полностью передалось маме, и она спросила:
– Всё в порядке?
– Никита возвращается завтра, – сухо сказала я.
– Ясно, – она замолчала.
Я прибавила громкость, и отключила все мысли в голове. Музыка отразила то, что бушевало у меня внутри:
Я себя ругаю за тебя каждый день
И температура в голове у дуры
По дворам московским собираю я
По осколкам плоским воспоминания
На дорогах была привычная серая слякоть, которая никогда не сочетается с зимней красотой на заснеженных крышах домов, на скамейках и тротуарах. Второе января было солнечным, и яркие серебряные блики появлялись на белоснежном одеяле, заставляя его сиять как драгоценный камень.
Бессонница ты моя, и это навсегда.
Любая другая бежала бы от него без оглядки, но не я могу этого сделать.
Поверь, дерьма в моей жизни было достаточно. Я не слишком хороший человек. Если быть откровенным, я плохой человек. И я всегда был таким. Я делал страшные вещи, но ещё хуже то, что я о них не жалею.
Вспоминая эти строчки, до меня наконец–то дошло, почему мне так хорошо с ним. Он меня знает. Он понимает ход моих мыслей, понимает меня. Он не осуждает меня за раннего ребёнка, не осуждает мою мать, он просто принимает моё прошлое таким, какое оно есть. С ним мне легко, потому что я не должна натягивать маску идеальности, не должна фильтровать каждое своё слово и не должна притворяться той, кем я не являюсь. Я лживая, блудливая тварь – это факт. Он это понимает, и ему нравится. В общем, подобное действительно притягивается к подобному.
Мы с мамой сходили на какой–то романтический фильм. Сюжета я не запомнила, потому что целиком и полностью была поглощена в свои мысли. Когда мы наконец–то добрались до итальянского ресторанчика в кинотеатре, я заказала себе равиоли со шпинатом и пармезаном, а мама взяла классическую пиццу «Маргарита».
– Алиса, ты как? – спросила она, когда официантка удалилась.
– Нормально, – бросила я, – Просто думаю.
– О Саше? – мамин взгляд потеплел, и она улыбнулась.
– И о нём тоже, – я повернула голову и уставилась в окно, разглядывая опустевшую летнюю террасу, которая в это время года была наполовину занесена снегом.