Колин
Шрифт:
Его пенис проникал в нее грубыми толчками. Селена ничего не могла поделать, пока он снова и снова вминался в нее. Приглушенно вскрикнув, она запустила руку между ног и принялась поглаживать клитор. Она была влажной от желания, и стоны Колина возносили ее все выше и выше. Ничто и никогда не ощущалось так хорошо, так сильно, и она хотела получить всего по максимуму. Когда они вместе, не существовало ограничений. Их тела совокуплялись в стихийном ритме, который угрожал завладеть ею полностью.
С другим мужчиной при других обстоятельствах Селена могла испугаться дикости, которой
Она вопила, кричала его имя и умоляла не останавливаться, тело содрогалось так сильно, что Селене казалось, будто ее разорвет на части. Она осознавала, что Колин бормочет что-то успокаивающее и пошлое, говорит, что она принадлежит ему и не может это отрицать. Ее тело так крепко сжалось вокруг его плоти, что послевкусие наслаждения все длилось и длилось.
Селена все еще дрожала, когда толчки Колина вдруг сделались дикими и неконтролируемыми. Он вдолбился в нее последний раз и рухнул, навалившись всем весом на ее спину. На мгновение она удерживала их обоих, но потом медленно опустилась на постель.
Колин скатился с нее, избавляясь от презерватива, но потом вернулся и обнял ее со спины, убирая волосы, чтобы поцеловать ее в шею.
– Что ты будешь делать сейчас?
– прошептал он ей на ухо.
Селена издала сердитый звук, надеясь, что сумеет от него отмахнуться, но его рука настойчиво поглаживала ее лицо.
– Ты хочешь вечно заниматься этим?
– спросил Колин.
– Хочешь вечно бежать, работать на людей, которым не доверяешь, проделывая всякие штуки с людьми, которые не причинили тебе никакого вреда?
Она вздохнула.
– Ты не отступишься от этой темы, да?
– Боюсь, что нет.
Селене хотелось бы разозлиться, но она понимала, что вовсе не сердится. Не от злости ее сердце казалось тяжелым словно якорь. Не от злости ей казалось, что голова вот-вот взорвется, и не от злости сдавило горло. Она знала, что это печаль.
Селена не стала это озвучивать. Вместо этого она встала и отошла от постели. Она чувствовала на себе взгляд Колина, надевая шелковый халат, висевший на спине стула. Несмотря на то, что только что произошло между ними, она хотела - ей нужно было - иметь барьер между ними.
Пояса у халата не было, поэтому Селене пришлось удерживать его полы руками. Когда она наконец посмотрела на Колина, он посмотрел ей в глаза. Вот дурак.
– Не думаю, что ты понимаешь, о чем я говорю, - тихо сказала она.
– Или понимаешь, но надеешься на другой исход. В любом случае, Колин, ты должен понять, насколько я сожалею. Я не создана для мира виккан. У меня почти год был идеальный ковен. Почти год эти люди были моей семьей. Я не нуждалась в распускавшем руки отчиме или нерадивой матери. Вместо них у меня были эти люди, старше и моложе меня, которым действительно было дело до меня и моих желаний. Однако это все равно закончилось плохо.
– Все закончилось плохо, потому что глава
– Со мной, наверное, что-то не так, - сказала она, обращаясь к самой себе.
– Дело должно быть во мне. Но прожив столько лет в одиночку, я не привыкла к другому. Так я живу.
Ее слова, казалось, разозлили Колина, и прежде чем она успела сказать ему оставаться на месте, он вскочил на ноги и несильно схватил ее за запястье.
– Ты не привыкла к другому или решила довольствоваться этим?
Селена пораженно уставилась на него, и к ее ужасу глаза защипало от подступающих слез.
– А ты как думаешь?
– закричала Селена, больше не в состоянии сохранять спокойствие и разумный тон.
– Ты думаешь, я отказалась бы от шанса обрести семью, если была бы хоть крошечная вероятность, что мы сможем быть вместе? Ты думаешь, я не благодарила бы за это каждого живого и мертвого бога?
Колин казался ошеломленным, но у нее не было времени остановиться и подумать об этом. Она не могла. Если бы она впустила Колина с его храбрым настроем, нежными прикосновениями и очаровательной улыбкой, то оказалась бы потеряна. Она соблазнилась бы возвращением в мир виккан вместе с ним, а потом потеря Колина оказалась бы невыносимым адом, несравнимым со всем, через что она прошла раньше. Селена не могла так рисковать и оттолкнула его руку.
– В викканском мире для меня нет ничего, - сказала она мертвым тяжелым голосом.
– Я не хочу этого мира, и этот мир не хочет меня. Пожалуйста... больно осознавать, что ты предлагаешь, но еще больнее знать, что ты ничего не можешь с этим поделать.
– Это не россказни, и это не ложь, - возразил Колин.
– Я не хочу у тебя ничего забирать. Я просто хочу убедиться, что ты получишь реальность, которой всегда хотела, в которой все еще нуждаешься. Я хочу убедиться, что ты будешь счастлива, и хочу дать тебе шанс быть счастливой.
Ее ответный смешок прозвучал хрипло, с издевкой, и Колин вздрогнул.
– Довольно. Ты говорил, что всегда выслушаешь меня, что если я захочу это все прекратить, то достаточно просто сказать. Ну так вот, я говорю это, Колин. Я говорю, что не хочу видеть тебя. Того, что ты предлагаешь, не существует. Не для меня.
– Селена...
– Я знаю тебя, Колин, - тихо сказала она.
– Я знаю тебя, я знаю, чего ты хочешь. И я говорю, что не могу тебе этого дать. Мне очень жаль, но не могу. Ты просишь вечности.
Колин открыл рот, чтобы заговорить, но потом закрыл его и кивнул.
– Ты права, - сказал он.
– Я прошу вечности. Я не осознавал этого, пока ты не сказала, но я хочу этого с тобой. Мы могли бы это получить, но если ты не хочешь, если ты боишься этого, я ничего не могу поделать.
Он встал, и Селена вышла в гостиную, чтобы дать ему возможность одеться в одиночестве. Она уселась на диван, свернувшись клубочком в страданиях, как всегда. Битси проснулась и пошла на разведку. Селена сосредоточилась на поглаживании головки хорька, заставив свою маленькую подружку блаженно заурчать.