Колизей. «Идущие на смерть»
Шрифт:
– Мы посадим своих людей…
– …и те потребуют ей свободу! Ну наконец-то! А если еще заплатить клакерам, то шуму будет на весь Рим… Хотя боюсь, что твои неприятности на этом не закончатся.
– И что еще может случиться? – в голосе Каризиана прозвучала безнадежность.
– Ты забыл про папашу Луции. Сенатор вряд ли будет в восторге, что его дочь так легко отделалась. Кроме того, ты на всю жизнь забудешь про мужские забавы, потому что, чует мое сердце, наша страдалица будет вить из тебя веревки!
– Ну знаешь ли! – вскинулся Каризиан и вдруг рассмеялся: –
– О горе мне! – шутливо воздел руки Север. – Мой лучший друг погибает для общества, и я же ему помогаю! Сердце рвется в груди от… Слушай, от чего оно должно рваться: от горя или отчаяния?
– Ну прекрати же ты!
– Ха! Если мой неунывающий друг решил изображать плакальщицу на похоронах, то должен же кто-то улыбаться в этом мире! А теперь пошли быстрее! Я хочу попасть в Большой цирк хотя бы к концу заездов. Мало того, что я поставил на «синих» кучу денег, так там будут все красотки Рима. Не хотелось бы упустить возможность хорошо провести время… Слушай, ну сколько можно переживать?
– Да я не переживаю, – отмахнулся Каризиан. – И перестань меня тормошить. В твоих словах есть доля истины, и я хочу кое-что обдумать… По-твоему, мне не хватит денег на Луцию?
– А что, нет? По-моему, ты и без нее всегда тратил больше, чем получал после кончин многочисленных родственников.
– Но я изменился! Сейчас вот баллотируюсь в квесторы. Хочу отвечать за продажу земли.
Север только присвистнул, глядя на приятеля как на буйнопомешанного.
– Неужели ты думаешь, что тебе кто-то доверит деньги, если всему Риму известно, что сенатор Каризиан спустил уже несколько состояний?
– Неправда! Это были не состояния, а одни слезы!.. Кстати, мне сейчас пришла в голову отличная мысль! А что, если я начну зарабатывать деньги своим трудом? Займусь торговлей, например? Божественный Веспасиан, до того как стать императором, торговал мулами – и ничего!
– Но ты же не император… Боюсь, мой хитроумный друг, эта идея не встретит понимания в нашем кругу. Торговля – удел всадников, а не сенаторов. И потом, в Риме даже плебс считает зазорным работать, а ты хочешь… Нет, это полная чушь!
– Север, должна же быть какая-то возможность поправить дела!
Префект претория понял, что на соревнования колесниц им сегодня не попасть. Не мог же он оставить Каризиана в тот момент, когда его другу впервые пришла в голову здравая мысль заняться делом! Этот обаятельный бездельник мог сколько угодно водить за нос Валерия Максима, рассказывая о своих карьерных достижениях, чтобы добиться уважения старика, но Север прекрасно знал цену всем его головокружительным «успехам», что были сродни фантастическим рассказам иных путешественников о семиглавых драконах. Но сегодня Каризиан впервые в жизни задумался о своем будущем, и к этому надо было отнестись серьезно. Обреченно махнув рукой на сонм ожидающих его красавиц и зря потраченные деньги, префект взял друга под локоть и почти силой усадил на стоящую невдалеке мраморную скамью:
– Послушай, дорогой, я готов составить тебе компанию к девочкам,
– А мне показалось…
– Что? – вопрос прозвучал чуть-чуть быстрее и равнодушнее, чем нужно.
– Что во время недавнего визита к Федрине ты принял близко к сердцу проблемы одной рыжей амазонки.
– Ты говоришь о той бедняге, что сидела в колодках рядом с Луцией?
– Ну да. Или я не прав? – Каризиан постарался заглянуть другу в глаза, но тот отвернулся, вслушиваясь во все усиливающиеся вопли болельщиков, которыми сопровождался начавшийся заезд колесниц. Шум нарастал, точно морской прибой, и через несколько мгновений оборвался аплодисментами и свистом, в котором слышалось разочарование проигравших.
Возвращаясь к прерванному разговору, Север холодно пожал плечами, удивляясь тому значению, которое его приятель придал сущему пустяку.
– Я всего лишь пытался быть справедливым. Если уж освободили Луцию, то почему должна страдать ее подруга?
– Север, что я слышу?! – непритворно изумился Каризиан, поплотнее заворачиваясь в тогу. – С коих-то пор тебя стала волновать справедливость в отношении рабов? Кажется, в Иерусалиме ты не очень-то с ними церемонился. Прозвище Север ты ведь там получил?
Префект претория поднял к небу глаза, словно высматривал что-то среди тяжелых облаков.
– Это была война. Долгая осада. Приказ командира сровнять город с землей. Я был молод и глуп.
– А теперь поумнел?
– Как сказать… Война не ведется чистыми руками, а я – профессиональный военный. Но когда затихает лязг оружия, то я предпочитаю, чтобы кровь не лилась без нужды.
– Поэтому ты полез спасать того гладиатора в Путеолах?
– Честно говоря, я тогда и сам не понял, зачем это сделал. Меня просто что-то толкнуло заступиться за беднягу. Надеюсь, когда он окончательно оправится от ран, то будет служить мне с отцом верой и правдой.
Каризиан потрясенно уставился на приятеля, не веря своим ушам.
– Ты хочешь сказать, что нанял этого парня к себе в телохранители?
– Не совсем так. Отец нанял тамошнего ланисту вместе со всеми его бойцами, и теперь они его личная охрана. Как показал позорный проигрыш Марка в Путеолах, гладиаторы в уличных стычках будут покрепче преторианцев. Надо же: какая-то девица, играючи, вывела из строя начальника моей личной охраны! Бред какой-то! Марк тогда чуть со стыда на меч не бросился и до сих пор ходит сам не свой. Сейчас парни сидят в Путеолах, потому что у Камилла полно раненых, но перед Сатурналиями они появятся в Риме и будут везде сопровождать отца. С его способностью наживать врагов разговорами о преимуществах республиканского правления охрана может понадобиться в любой момент.