Коллекционер

Казаков Дмитрий Львович

Лореец покачал головой:

– Мне нужна пауза в полчаса, не меньше. Если пообещаешь выждать…

– И ты мне поверишь? – Узник дернул себя за бороду.

– Тебе – да.

Старик нахмурился и после небольшой паузы пробормотал:

– Давай ключи, гнида. Ленивый Зеппе там, у себя?

– Да, отдыхает, – ответил Лрэн, и они торопливо зашагали по коридору.

– Последний раз в жизни, гнида, – прошипел старик так, что у Олега мурашки побежали по спине.

На лестнице их ждал Трант, облаченный в рясу отца Серджи.

– Все удачно? –

спросил он.

– Лучше некуда, – отозвался Лрэн. – Осталась ерунда – выбраться отсюда живыми. Девица, ты держись позади, чтобы наши братья раньше времени тебя не обнаружили… Пошли!

Ингера послушно отстала, даже не сказала ничего. Как и большинство сурганцев, она прекрасно умела выполнять приказы, только редко имела на то желание.

До закрывавшей выход решетки осталось шагов двадцать, когда шедший впереди Трант застонал и зашатался. Лрэн поспешно схватил его под правую руку, резко дернул головой, показывая Олегу, чтобы тот встал с другой.

– Эй, брат Тито! – позвал он.

Наверху появилась морщинистая физиономия:

– Что там у вас?

– Сомлел брат Сержио, как есть побелел и ноги подкосились, спаси его Владыка, – затараторил рыжий лореец. – Не болел ли он, часом, в последнее время? Нет ли падучей?

– Ох, несчастье какое… – Пожилой монах забренчал ключами, отпирая замок. – Тащите его сюда, вода у нас есть и вино…

Ему сверху видны разве что силуэты в рясах да еще то, что двое несут третьего.

Инквизитор толкнул решетку от себя, освобождая проход, и в тот же миг фальшивый «брат Серджио» напрягся и ринулся вперед, точно выстреленный из катапульты. Лрэн метнулся следом, раздался удивленный вскрик, глухой удар и короткое шипение, после чего все стихло.

– Путь свободен, – сказала Ингера, очутившаяся уже за спиной у Олега. – Не стой. Двигаемся.

– Правду барышня говорит, клянусь разумом. – Лрэн улыбался совершенно лисьей, безжалостной и равнодушной ухмылкой, и чудилось, что губы его и зубы перемазаны кровью.

Ночь снаружи оказалась еще гуще, еще темнее, чем час назад. Окна в центральном комплексе замка погасли, остались лишь редкие огни там, где дежурила стража.

– Что с ними будет? С теми монахами? – шепотом спросил Олег, вспоминая отца Тито и его напарника.

– Если не очнутся к тому моменту, как тот старикан откроет замки, то выживут, – ответил Лрэн. – Если же придут в себя, то шансов у них маловато… А теперь все, тихо. Досточтимый брат Анольди!

Спереди надвигалась громада надвратной башни.

Ингера отступила в сторону, растворилась во мраке бесследно, едва услышав скрежет отпираемого замка. Толстый инквизитор вышел из двери караулки, сопя и отдуваясь, сощурился, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь.

– Все нормально? – спросил он.

– Да, – сказал Лрэн, и в его поднятой руке блеснул металлический баллончик.

Брат Анольди не успел еще упасть наземь, как лорейцы бросились внутрь башни. Находившиеся там караульные то ли спали, то ли совершенно

остолбенели в момент нападения, по крайней мере Олег не услышал ничего, кроме нескольких коротких «пффф» распылителя.

– Шустрые парни, – заметила вновь оказавшаяся рядом Ингера. – Где ты их взял?

– Это они меня… взяли. – Олег вспомнил свое пробуждение у Праведников Чужемирья, заспанного отца Силестра, объявляющего, что его гостю нанесли визит «друзья».

– А, ну-ну, – протянула девушка.

– Путь свободен, – объявил Лрэн, выходя из башни. – Остался всего один засов. Через полчаса тут воцарится настоящий хаос, и всем будет не до нас, но до этого времени нужно убраться подальше.

Ну да, сосед Ингеры откроет камеры, и узники ринутся наверх, разорвут в клочья Ленивого Зеппи и прочих тюремщиков, попытаются добыть оружие и вырваться на свободу… Проблем у инквизиторов из Замка Истины тут же станет выше крыши, и про странных визитеров, что украли из темницы девушку, на какое-то время забудут.

Но это позже, а сейчас они уязвимы и вполне достижимы для обычной погони.

Трант отодвинул засов, скрежетнули петли, открылась погруженная во мрак улица, телега и стоящий рядом с ней Гриви.

– Нет, нет, нет… Я не верила до последнего, едва не отчаялась… – Ингера схватила Олега за руку, и он понял, что она дрожит, а оглянувшись, убедился, что по щекам ее бегут слезы.

К телеге шли неспешно, усаживались в нее степенно. Гриви спрашивать ничего не стал, лишь хлестнул кнутом, и престарелая кляча зашевелила конечностями.

– За угол заезжаем и бросаем ее, – приказал Лрэн вполголоса. – Слишком заметная.

– Дальше пешком? – спросил Олег, с тревогой глядя на сидевшую рядом девушку: глаза закрыты, дышит неровно, видно, что ослабела и прогулки через полгорода не выдержит. Да и у него самого после всех тревог и суеты заболело бедро, вспомнило, что его прострелили неделю назад.

– Зачем? – Лрэн хмыкнул. – Все предусмотрено…

Телегу и в самом деле оставили за углом, там же сбросили с себя изрядно надоевшие рясы. Трант с наслаждением содрал с себя женское платье, снял парик и оказался наряжен во все черное – штаны, просторная рубаха и даже плоский уродливый берет того же цвета.

Пока переодевались, Гриви отлучился в соседний переулок, а вернулся уже с другим экипажем.

– Это же… это… – промямлил Олег, глядя на большую телегу с высокими бортами, выкрашенными в черный цвет.

– Труповозка, – с улыбкой закончил фразу Трант, забравший у соратника вожжи. – Люди на улицах умирают всегда, и никому – ни инквизиторам, ни стражникам – в голову не придет, что тут что-то не так…

– Полезли, – велел Лрэн.

В телеге оказалось чисто, пахло лишь устилавшей днище соломой, но Олегу все равно показалось, что смердит мертвечиной. Он улегся на спину, ощутил, как к его плечу прижалась щекой Ингера, уловил, как заскрипели колеса, а в следующий момент задремал. Усталость взяла свое.