Коллекция «Этнофана» 2011 - 2013
Шрифт:
— Воды… — все, что он смог прохрипеть, — Воды…
Один из восьми странников, одетых в черное, и с изображением стервятника на левой груди, повернувшись, наполовину, к другому страннику, стоящему немного отдельно от остальных, и сказал что-то на непонятном для умирающего страдальца языке. Хотя это было похоже на латынь или греческий.
— Он просит воды, Вазэр, а это, кажется, по твоей части, не так ли? Наполни песок под ним водой. — Стервятник легонько ткнул ногой в руку лежащего человека, смотря при этом с ухмылкой на странника, которого он назвал Вазэр, и у которого на левой груди блестел кит, — Вечно так, куда не придем, везде
Вазэр, подошел к умирающему страдальцу, под молчаливые и невозмутимо суровые взгляды других, словно все так и должно быть. Наклонившись перед ним, Вазэр слегка присел на корточки и взглянув тому в глаза, слегка коснулся лежащего рукой. Изображение кита отдало холодом и небольшой вибрацией, словно отвечая на призыв. Лежащий перед ним человек, раскрыл рот, словно безмолвно крича от боли, но ни единого звука не вырвалось из него. Рот открывался и закрывался в пустой безгласной тишине. Тело умирающего вскоре начало иссушиваться, теряя последние остатки жидкости, исходящей прямо из него, словно по чьей-то воле. Кожа, итак потрескавшаяся и спадающая лохмотьями с тела, становилась абсолютно сухой и безжизненной, окончательно отмирая, кости трещали, выпирая и ломаясь, с глухим треском. Все что могло, выходило из несчастного умирающего путника, в виде вихристого пара, тут же распадающегося на частицы, и кровяной жидкости, которая образовывала прямо под ним небольшую лужицу, впитываясь моментально прямо в песок. И песок становился влажным от кровавой воды, исходившей из тела. И вскоре он уже стал напоминать какие-то жалкие останки мумии, растрескавшейся, и брошенной посреди пустыни, и словно пролежавшей не одну сотню лет. Вся жидкость какая только была в человеческом организме, покинула его, впитавшись в песок и растворившись паровыми вихрями в воздухе. Еще одни останки в этой безжизненной пустыне, которые ее уже не покинут.
— Без всего этого, как всегда, было никак не обойтись, не так ли? — Человек в белом одеянии с самого начала всей этой ситуации выглядел немного недовольным этим, но, тем не менее, даже не попытался вмешаться. — В вас есть хоть немного жалости? Что-то да должно было остаться. Нельзя же так обращаться с людьми, только от того что они оказались не в том месте.
— Столько же, сколько и в тебе, Деметрий. Столько же, сколько и в тебе. — Обратился к нему стоящий рядом человек с изображением хамелеона на левой груди. — Ты больше говоришь обо всем этом, каждый раз, снова и снова, чем сожалеешь, не так ли? Пустые слова и не более. Ты прекрасно все знаешь, так чего ожидаешь от нас?
— Думаешь, я вечно будут прикрывать вас и ваши безумные идеи, игры и развлечения, Иллюзион? — Деметрий резко развернувшись, обратился напрямую к человеку с хамелеоном, называя его Иллюзионом, показывая при этом свое нелепое превосходство. — А может с меня хватит, этих ваших игр. Рано или поздно в Центральном Хранилище и в Совете, все равно о нас узнают, и о том, что творится. И Высшие Хранители займутся вами всерьез. Вас ждет Зона отчуждения и вечность одного цикличного дня. И я не хотел бы быть с вами в этот момент. Нет уж, спасибо. Вы творите беспредел, и уже давно, а я должен покрывать вас, тем самым поддерживая. Когда-то же нужно остановиться.
— Ты говоришь этот бред каждый раз. И ничего нового не привнес и не придумал. Видимо для собственного успокоения, ты пытаешься оправдаться, вот только перед кем? — Иллюзион отвернулся от Деметрия, и подошел к ссохшемуся телу —
— Мое дело контролировать вас…
— Ну так, начни с этого мусора, — Человек с изображением ехидны на груди, ногой указал на тело, чуть не наступив на него, — Или ты собираешься за каждым из нас бегать и нянчиться? Твоя задача, в первую очередь, подчищать за…
— Хотите сказать, что не боитесь наказания, Гидра?
— Мы не живем в страхе. Ни от Совета, ни от возможного наказания — Гидра отошел от останков тела, на которое чуть не наступил, — Что будет, то будет. Мы примем это.
— Может, уже начнем, в конце концов, или так и будем стоять на месте, посреди пустыни? — Человек, на левой груди которого был изображен цератопс, обратился сразу ко всем, прервав бесполезный спор. — Лично я не собираюсь тратить время в очередной пустой болтовне о безопасности, Совете, Высших, и прочем.
— Из-за таких, как ты, Титан, Высшие Хранители и контролируют все линзы. — Деметрий, словно не собирался сдаваться, пытаясь отговорить друзей. Впрочем, больше для виду. — Слишком это опасно. Вмешательство…
— Ну, мы-то знаем, что делаем, и знаем, когда остановиться. — Стервятник обведя руками всех присутствующих, обращался тем не менее только к Деметрию. — Для того и существуют правила. Для того линзы и охраняют. И мы вполне с этим справляемся. Мы не боимся того, что Совет может узнать о нас. Следуй правилам, и будешь защищен. Мир в безопасности, пока мы следим за ним.
— Никогда не понимал, как таких, как вы берут в Хранители. То же, мне, Стражи порядка и равновесия, которые призваны охранять и защищать, а вместо этого…. Вы создаете свои правила, нарушая основные. Вы подвергаете огромному риску практически все сущее. И ради чего? Ради каких-то забав?
— Ты жалкий перестраховщик, Деметрий, трясущийся от страха. Боишься рисковать, и поэтому всего лишь Исследователь. Тебе не хватает жесткой решительности и силы воли. А для Хранителей это первоочередное качество. Предметы не подчинятся слабакам. Не колебаться в принятии решения, каким бы оно не казалось, и к каким бы последствиям не вело.
— Последствия вашего влияния и ваших решении, могут быть катастрофичными. Причем для всей планеты, для человечества, для истории. Трещины времени могут запросто уничтожить всю нашу историю, а вы слишком легко распоряжаетесь…
— Мы ни разу еще не затронули основную нить времени. Мы можем себя контролировать, и свои действия. — Иллюзион, с усталым взглядом, словно к ребенку, вновь обратился к Деметрию — Твоя задача лишь проследить за зоной действия. И все. Не стоит беспокоиться о нашем влиянии на историю. Люди, которых мы используем ничтожны, и не могу никак повлиять на развитие.
— С меня уже хватит ваших бредней. Он же никогда не угомониться. Всё ему мерещатся какие-то трещины и прочая ерунда. Мы разрушим то, мы разрушим это. — Титан, забрав свои вещи из общей кучи, направился на север от линзы, не обращая на остальных внимания. — Я начинаю, а вы как хотите. Можете продолжать топтаться на месте, в этой богом забытой пустыне, пока наше время не истечет.
— Действительно, пора бы уже расходится. — Стервятник, кивнув в сторону Титана, тоже начал собираться. — Ну что ж, парни, посмотрим, кто в этот раз продержится дольше.