Коллекция ночных кошмаров
Шрифт:
– Как ты думаешь, что она рассчитывает выкопать? – еле слышно прошептала Яна. – Клад или чьи-то останки?
– Ш-ш! – Маша взяла подругу за руку и с силой сжала.
В эту самую секунду все и произошло. Сначала послышался громкий треск, как будто в близлежащие кусты вломилось стадо лосей, а потом с коротким криком мимо девушек пронеслось что-то большое и черное. Оно было похоже на огромный баул с тряпьем. Издав противный звук, это что-то брякнулось возле ковырявшей землю Любови Федоровны. И несчастная завизжала так, что
Яна присела от страха, а Маша зажала уши руками. Подруги, не сговариваясь, бросились было бежать, как вдруг увидели, что на поляну выходит охотник Пыляев в сопровождении собаки Нели.
– Лежать, не двигаться! – крикнул он, наставив ружье на черный мешок, который начал подавать признаки жизни. – Палыч, ты его здорово шарахнул! – непонятно к кому обращаясь, снова крикнул он. – Может, даже сломал чего-нибудь.
Енькина перестала визжать и, онемев от ужаса, широко раскрытыми глазами смотрела на охотника. А вернее, на его ружье.
Существо, валявшееся на земле, неожиданно зашевелилось. Только теперь Маша с Яной поняли, что это человек, одетый с ног до головы в черное. На голове у него красовалась шляпа с москитной сеткой.
– Палыч, да иди ж ты сюда! – снова позвал Пыляев. – И вы тоже выходите, – обратился он к кустам, за которыми прятались Яна и Маша.
– Выходите, выходите, – раздался позади них знакомый голос. – Ниндзя из вас точно не получатся.
Услышав этот голос, Яна мгновенно почувствовала, как у нее слабеют колени. Молниеносно развернулась и очутилась лицом к лицу с Ливневым. Он стоял перед ней в походном снаряжении и с винтовкой в руках – огромный, как скала.
– Павел! – выдохнула она, подавшись ему навстречу.
Ливнев обнял ее свободной рукой и на секунду прижал к груди.
– Думала, я дезертировал? – шепнул он ей в ухо. Потом подмигнул Маше: – Кузина, салют! Приятно видеть тебя на природе трезвой.
Откуда-то появился меланхоличный Бобик и несколько раз приветственно махнул хвостом. Яна почувствовала, что глаза у нее становятся влажными от переполнявших ее чувств.
К этому времени Енькина пришла в себя настолько, что отважилась замахнуться на Пыляева лопаткой.
– Да кто вы такой? – завопила она в своей обычной манере. – Что вы меня пугаете?! А ну, убирайтесь отсюда!
– Только после вас, – любезно ответил ей Ливнев, выходя на открытое пространство.
Яна и Маша, расхрабрившись, последовали за ним. Увидев их, Енькина растерянно заморгала и, прижав лопатку к груди, в страхе отступила назад.
– Здравствуйте, Любовь Федоровна! – громко сказала Маша. – Вижу, вы тут времени зря не теряете.
Любовь Федоровна ничего не ответила, потому что человек в черном, завозившись, начал подниматься на ноги, заставив ее попятиться. Пыляев, который по-прежнему держал его под прицелом, подошел еще ближе.
– Не делай глупостей, сынок, – предупредил он вполголоса.
– Павел,
– Да ясно кто, – усмехнулся Ливнев. – Твой гражданский муж. Как видишь, он вполне себе жив. Хотя наверняка сильно расстроен.
– Шапку сними! – приказала Маша командирским тоном. – Покажи личико.
– Вставай, родной, земля сырая, – ласково сказал Ливнев. – Вставай, не стесняйся, здесь все свои.
Он подошел и сам сдернул с распрямившегося наконец Федоренкова шляпу. Тот попытался ему помешать, но его рука отлетела от Павла с таким свистом, что девушки, наблюдавшие эту сцену, непроизвольно охнули.
– Ну ладно, ладно, вы меня поймали, – сказал Федоренков наглым тоном и всех по очереди обвел насмешливым взглядом. Он был совершенно на себя не похож. То есть внешне все тот же Федоренков, но по манере держаться – незнакомец. – Янка, а ты оказалась круче, чем я думал.
– Ты тоже, – пробормотала та. – Какого черта тут вообще происходит?
– Давай руки! – потребовал Ливнев и что-то сделал с Федоренковым такое, отчего тот согнулся пополам.
Павел надел на него самые настоящие наручники и ткнул кулаком между лопаток.
– Можешь опускать ружье, – разрешил он Пыляеву. – Ногами этот тип драться не будет. Иначе он останется хромым на всю жизнь, и он это понимает. Понимаешь? – спросил он у Федоренкова.
Тот хрипло рассмеялся в ответ. Потом повернулся к Енькиной:
– Ну, чего ты вылупилась, сова ты моя? Не узнала, да?
– Юрочка, – неестественно тонким голосом пропищала Енькина, уронив лопатку на землю. – Юрочка, ты как здесь оказался? Ты ждал на этом месте меня, да?
– Да, Любовь Федоровна, – вместо него ответил Ливнев. – Он ждал здесь именно вас. Хотел понаблюдать за тем, как вы будете умирать.
В Коплино приехали, когда было совсем темно, так что появление столь живописной компании прошло незамеченным. Павел затолкал Федоренкова и Енькину в гостевой домик и с Машиной помощью усадил на стулья в общей гостиной. Бобик крутился рядом. Яна, едва войдя, сразу же снова выскочила во двор, не в силах выносить близкого соседства изменившегося до неузнаваемости Федоренкова. Ей хотелось хоть как-то переварить случившееся. Не только плохое, но и хорошее. То, что Ливнев вернулся, было самым важным. Важнее всего.
На крыльце, в теплом квадрате света, падавшем из окна, сидел Пыляев, держа на коленях двустволку. Неля бегала по двору, то появляясь из темноты, то снова исчезая. Как только Яна хлопнула дверью, старик встал и повернулся к ней лицом.
– Значит, вы Яна Макарцева, да? Рад, очень рад с вами познакомиться, – по лицу охотника блуждала сентиментальная улыбка. Он как будто был растроган.
– Василий Корнеевич, да мы с вами уже давно познакомились, – изумилась та.
– Но я рад увидеть вас, так сказать, во плоти.