Коллекция страхов прет-а-порте
Шрифт:
– О-открывай и р-разливай, – скомандовал папик.
Она повиновалась.
Плеснула Черкашину, Зырянину (мужики, джентльмены хреновы, требовали наливать им первыми). Потом хотела налить себе и Маруське – грех же какой-то – не пробованной ранее «Вдовы», тем более коллекционной, не испить, – да папик вдруг как завопит:
– А вам, мормышки, не положено! Продукт дорогой!
Сонька аж опешила – когда это папик для нее дорогих продуктов жалел?!
Зырянин, змей, ясное дело, поддакивает:
– Дело говоришь, Андрюша! И
Сонька с Маруськой и ушли. И, попивая на кухне не менее коллекционный «Хеннесси», дружно решили: обалдел Сонькин папик. Точно – шизанулся.
В этот вечер обошлось без стриптиза и даже без секса – возлияния джентльменов подкосили. Зырянин, охая, убрел в спальню – Черкашин же так и уснул в кресле возле потухшего камина и даже свою разлюбезную «Вдову» не допил.
А Сонька с Маруськой долго болтали в кухне и потом ушли спать в одну из гостевых комнат – почивать возле перегарных спутников не хотелось ни одной, ни другой.
…На следующий день девушки проснулись поздно, ближе к полудню. Побрели в кухню варить кофе. По пути заглянули в гостиную – Черкашин так и дрыхнет в кресле, как его вчера оставили, храп на весь особняк развел. Зырянина тоже не слышно – похоже, и он спит.
За окном сиял чудный, солнечный, без комаров, денек, и девушки решили позавтракать на черкашинском островке, «под сенью богини». Отволокли туда кофейник, и чашки, и круассаны, и свежую клубнику, и ликерчика маленькую бутылочку, кофе сдобрить. Сонька и сигареты прихватила – хотя папик всегда, если застигал ее за курением, закатывал страшенную ворчню.
Завтрак получился изумительным – хохотали, курили, прикармливали круассанными крошками черкашинскую гордость, золотых рыбок (те плавали в закольцованной речушке), а потом стряхивали на доверчивых земноводных сигаретный пепел.
Идиллию нарушил Черкашин. Девушки и не заметили, как он, небритый, бледный, глаза красные, подкрался к островку – даже сигареты не успели загасить и ликер не спрятали.
– Ну, ща начнется… – потерянно проворчала Маруська.
Но ругаться, вопреки ожиданиям, Черкашин не стал. Молча сел на свободный стул, жестом отказался от кофе, равнодушно взглянул на Соньку (она пыталась незаметно закопать каблуком в землю недокуренную сигарету). И тихо произнес:
– У Зырянина, похоже, инфаркт.
– Что?! – дружно выкрикнули Сонька с Маруськой.
– У Зырянина инфаркт, – тихо и отчетливо повторил Черкашин. И добавил: – Он умер.
– Так вот: Сонька ни капли не сомневалась, что Зырянин – не просто умер. Она была уверена: его отравил Черкашин, – закончила свой рассказ Лера. – Отравил – тем самым шампанским.
…Надя, Лера и журналист Полуянов по-прежнему сидели в кофейне.
Разговора с Черкашиным, на который так надеялся Дима, у него не вышло: беседовать казиношник не пожелал.
Так что Черкашин погрузился в свой «мерс» и поспешно стартанул прочь от «Континенталя», а журналист вернулся в кофейню, к своим дамам. Сообщил раздосадованно:
– Увы, пока мимо: послал меня Черкашин. – И тут же заверил: – ПОКА послал. Ну, ничего, зайдем позже. И – с другой стороны.
– А как он выглядит? – поинтересовалась Надя. – Страдает?..
– Глаза небось бегают? – подхватила Лерочка.
– Вид у него был, прямо скажем, ошарашенный, – покачал головой Полуянов. – Будто он только что, минуту назад, о Сониной смерти узнал. Или Черкашин – такой актер хороший?
– Актер, актер! – подхватила Лера. – Придуриваться, как никто, умеет. И вообще – сволочь.
А Надя добавила:
– Лера говорит, чтоб ты с Черкашиным осторожней был. Что он – убийца.
Дима, ясное дело, немедленно обратился в слух и потребовал «полной и дословной информации». Лера – продолжая гордиться, что вся компания «замкнута» на нее, – рассказала. Точно, почти слово в слово, передала Наде с Димой недавнюю Сонькину историю про Черкашина, его школьного друга Зырянина и его безвременную смерть.
– Минуточку, – озадаченно спросил Дима, когда Лера закончила. – А какие у Сони доказательства-то были? Что Зырянина этого – именно Черкашин отравил?
– Доказательств полно, – пожала плечами Лера. И начала перечислять: – Во-первых, он шампанское, «Вдову» эту, и сам не пил, и Соньке с Маруськой не дал. Получается, только Зырянин один его и лакал. И он же – и умер. В ту же ночь. Хотя здоров был, как семь быков.
Надя скептически улыбнулась, а Дима что-то черкнул в блокноте, но комментировать свои записи не стал.
– Потом, – продолжила Лера, – Сонька проверила: все бокалы из-под шампанского Черкашин сам вымыл, а остатки из бутылки вылил и саму бутылку лично на помойку отнес.
Встретила очередной, полный скепсиса, Надин взгляд и добавила:
– Хотя по хозяйству он никогда ничего не делал. Принципиально.
– Что еще? – спокойно поинтересовался Дима.
– Разве мало? – удивилась Лера. – По-моему, дураку ясно: в этой «Вдове» отрава и была.
– А какая официальная причина смерти? – строго спросила Надя.
– Ну, ясное дело – инфаркт, – презрительно дернула плечом Лера. – У Черкашина ж все схвачено: и менты свои, и доктора купленные.
– И все-таки, – не отставала Надя. – Когда Черкашин сообщил Соне и Марусе, что Зырянин мертв, – что было дальше? Приезжали милиция, «Скорая»?
– Да вроде Сонька говорила, кто-то приезжал, – промямлила Лера. – Но кто конкретно – не помню… Участковый, что ли, был, говорила…
Надя неожиданно предложила:
– А хочешь, Лерочка, анекдот?
Лера неуверенно улыбнулась – разве до анекдотов сейчас? Но все же кивнула: