"Коллекция военных приключений. Вече-3". Компиляция. Книги 1-17
Шрифт:
Вист вынул из кармана блокнот и, часто сверяясь со схемой кенигсбергских подземелий, начал рисовать план выхода на поверхность для оставшихся в живых солдат. Но, нарисовав его примерно наполовину, он задумался, отложил карандаш, а затем и вовсе порвал листок с нарисованными на нем проходами на мелкие части.
«Нет, старина Георг, – решил он, – так не пойдет. Первое, о чем меня спросят в Берлине, так это о том, сколько осталось живых свидетелей, которые знают, где сложены сокровища Рейха, и почему я это допустил. Пожалуй, я оставлю возможность спастись только троим: Роде, Карлу и, конечно, Гансу.
Прекрасно понимая, что отстреливаться скоро будет совершенно нечем, Александр Иванович решил, что пришла пора отступать наверх и попытаться отсидеться под танками, надеясь, что их когда-нибудь откопают. Первыми двинулись на выход Степашин и Круглов. Но едва они скрылись за клинкетной дверью, как оттуда раздался шум борьбы, и капитан, шедший третьим, услышал крик механика: «Саша, здесь га...» Поняв, что дело плохо и враг неведомым образом зашел с тыла, капитан Сорокин выхватил из кобуры свой «ТТ» и дважды выстрелил в просвет двери. По лестнице дробно загремели чьи-то сапоги. Услышав в своем тылу выстрелы, к капитану подбежали все оставшиеся в живых танкисты.
– Надо отходить, братцы, – сказал им комбат, – и будьте наготове, кажется, на лестнице засели немцы.
Все приготовили оружие и осторожно выглянули на лестничную площадку. В тусклом свете ламп танкисты увидели лежащих на полу Степашина и Круглова. В спине механика так и остался торчать нож с костяной ребристой ручкой. Но самих немцев на площадке уже не было. Откуда они вылезли и куда потом пропали, так навсегда и осталось для капитана Сорокина загадкой.
В этот момент раздался условный стук в дверь, и уполномоченный торопливо отпер ее. В дизельную, звеня оружием, ввалились запыхавшиеся разведчики.
– Ну, что там? Определили, какие там силы у русских? – затормошил их Вист.
– Разведка не очень удалась, господин оберштурмбаннфюрер, – ответил за всех плечистый автоматчик в окровавленной форме. – Мы только-только спустились по дальней лестнице к складу, как услышали, что эти чумазые «Иваны» идут из склада в нашу сторону. Ну, мы тогда спрятались за дверями и кинжалами убили первых двоих, но тут нас заметили и начали стрелять. Тогда, согласно вашей инструкции, мы снова поднялись наверх и, наглухо заперев двери склада второго этажа, вернулись сюда.
– Прекрасно, – громко возликовал Вист, – русские, значит, отступают. Эх, если бы на запасном выходе стояло несколько мин, они бы все там и остались навсегда!
– Есть в нашем распоряжении средство и получше, – подал голос старший дизелист. – В технической инструкции к электростанции есть глава о том, что на лестничный марш запасного выхода можно подать высокое напряжение, безусловно, смертельное для всего живого!
– Что же ты раньше молчал? – набросился на него с кулаками Ганс, – мы там жизнью рисковали, а тут, оказывается, достаточно было просто кнопку нажать, мерзавец ты недоделанный!
– Спокойно, Ганс, не горячись, – осадил его Вист, – я более чем уверен, что наш дизелист сейчас же исправит свою ошибку.
Дважды повторять ему не пришлось. Тот резво бросился к своему агрегату
Пока капитан вместе с Пилипенко осматривал убитых, Котенков и Усов, опасаясь, что фашисты засели где-нибудь на верхних площадках, держа автоматы наизготовку, начали осторожно подниматься по лестнице. Из-за клинкетной двери показался последний прикрывающий их отход, Федор Гурин, – стрелок-радист второго танка.
– У немцев снова собаки лают, – сообщил он капитану, – но как бы издалека.
Едва он произнес эти слова, как раздался резкий звенящий треск, и от лестницы в разные стороны густо полетели фиолетовые искры.
– Ток, ток! – завопил в ужасе Пилипенко, и поднявший голову комбат увидел, как тела Котенкова и Усова с почерневшими, обугленными руками и искаженными судорогой лицами валятся вниз.
– Что делать, – истерично заметался по площадке Тарас, – что же теперь делать, капитан?
Бледный как смерть Гурин тоже тревожно озирался, чувствуя, что из этой смертельной ловушки им уже не суждено выбраться. Но все же он превозмог себя и не поддался панике. Напротив, он высказал идею, которая только и могла их спасти в таком аховом положении.
– Комбат, – обратился он к капитану, – а что если мы эти дощечки к ногам привяжем?
И он указал рукой на валяющиеся вокруг разбитые ранее комбатом ящики с янтарными панелями.
– Янтарь-то, товарищ капитан, он ведь прекрасный изолятор, авось, долезем как-нибудь доверху, только руками, не дай Бог, за перила схватиться.
Рядом с ними заскулил в это время совсем потерявший голову Пилипенко. От досады, обиды и бессильной злобы на дурацкую ситуацию Сорокин сильно треснул его ладонью по затылку:
– Замолкни, сука, и без тебя тошно. Садись вот, привязывай, – подтолкнул он к нему сапогом несколько янтарных досок.
Поскольку веревок у них с собой не оказалось, пришлось снять с убитых ремни и с их помощью примотать бруски с янтарными украшениями к сапогам. Если бы немцы в этот момент догадались выключить освещение на лестничном марше, где наши сейчас находились, то, скорее всего, танкисты неминуемо бы погибли, так как действовать в кромешной тьме только с двумя фонарями, находясь на узкой лестнице, на которую к тому же подано высокое напряжение, было бы практически невозможно. Но выключить аварийное освещение на этой лестнице можно было только с первого этажа подвала, на котором немцев в этот момент не было.
Тарас Пилипенко, видимо хорошо взбодренный командирской оплеухой, между тем быстрее всех прикрутил бесценные панели к подошвам и осторожно ступил на первую ступеньку недобро искрящейся лестницы. Ничего страшного с ним не произошло, и он начал медленно подниматься, держа руки с еще одной янтарной панелью перед собой. Капитан и радист, воодушевленные его примером, двинулись за ним следом. Но не успели они подняться и до половины марша к следующей площадке, как снова услышали внизу злобное рычание собак, и из-за двери склада начали выскакивать мощные, упитанные овчарки. В попытках достать отходящих танкистов они с яростным рычанием бросались на лестницу, но, пораженные электрическими разрядами, тут же валились вниз.