"Коллекция военных приключений. Вече-3". Компиляция. Книги 1-17
Шрифт:
– Условное?.. – недоверчиво переспросил Верховный. – Оно что, связано с рекой Неман?
– Нет, – чуть помедлив, сказал генерал-полковник и в ту же секунду вспомнил и сообразил, что разыскиваемая рация однажды пеленговалась в районе Столбцов, недалеко от верховья Немана, и, очевидно, отсюда возникло название дела. Однако высказывать опоздалую догадку он не стал, поправляться не следовало: Верховный не терпел, когда подчиненные не знали точно или не помнили чего-либо, относящегося к их непосредственной деятельности.
– Вы что же, выходит, названия с потолка берете? – как бы удивляясь, строго спросил Сталин, быть может,
– Это всего-навсего кодовое наименование, – твердо сказал начальник контрразведки, – и для дела, для розыска не имеет значения, «Неман» оно, «Дон» или, допустим, «Висла».
– А Матильда – это что, женщина? – после короткого молчания осведомился Верховный.
– Матильда?.. Это агентурная кличка.
– Рабочее имя, – понимающе сказал Верховный и, как бы для себя уяснив, отвел глаза и, поворачиваясь, мягкими неторопливыми шагами ступил влево. – Что ж, неплохо они работают!
Спустя секунды он уже шел в противоположный конец кабинета, и все трое держали взглядами его небольшую ладную фигуру, вернее – неширокую спину и седоватый затылок. У самой панели он повернулся и, в молчании возвратясь на середину кабинета, негромко продолжал:
– Вы сознаете, что речь идет о судьбе важнейшей стратегической операции, о судьбе более чем полумиллионной группировки немцев в Прибалтике?
– Да, сознаю, – отвечал начальник контрразведки.
Сталин, подойдя, стал перед ним и жестким, пристальным взглядом посмотрел ему в глаза.
– Вы понимаете, что в условиях подготовки и проведения стратегической операции любая утечка секретных сведений, любые разведывательные каналы противника должны перекрываться немедленно?
– Да, понимаю.
Сталин сделал несколько шагов, удаляясь, и неожиданно обернулся.
– Сколько их всего? – указывая на угол стола, где лежала справка по делу «Неман», спросил он.
– О численности всей резидентуры трудно говорить определенно, – глядя ему в лицо, сказал начальник контрразведки, – ядро группы предположительно три или четыре человека.
В это мгновение Сталину снова пришло на ум его проницательное историческое предупреждение, что подрывных действий всего нескольких шпионов достаточно для того, чтобы проиграть крупнейшее сражение. И еще ему вспомнилось теперь другое мудрое изречение, которое он неоднократно высказывал окружающим: из всех возможных экономий самая дорогостоящая и опасная для государства – это экономия на борьбе со шпионажем. Неужели все-таки экономят?.. Или недооценивают опасность?..
Усилием воли сдерживая гнев, он отвернулся и подошел к тому месту посреди кабинета, где по другую сторону длинного стола сидел начальник Генштаба. Остановился и, посмотрев на него, как бы рассуждая вслух, раздумчиво сказал:
– Столько у нас органов, а трех человек поймать не могут. В чем дело?
Это «В чем дело?» для стоявших возле дверей прозвучало зловеще. В этом вопросе двум из них, по крайней мере, послышалось: «Не могут поймать или не хотят?»
Сидевший же над картами генерал поднял голову и понимающе посмотрел на Верховного. Взгляд его, очевидно, должен был сказать: «Вы, как всегда, правы, товарищ Сталин. Мы заставляем отступать многомиллионную армию немцев, а тут не могут поймать трех человек. Я полностью разделяю ваше недовольство и недоумение. Но это вопрос не моей компетенции, к сожалению,
И Верховный, словно прочитав все, что должен был выразить взгляд начальника Генерального штаба, снова зашагал по кабинету.
Массивная дверь неслышно отворилась, и вошедший личный секретарь Сталина тихо, бесстрастно доложил:
– Маршал Рокоссовский…
Верховный не обернулся и никак не прореагировал на это сообщение, и секретарь, видимо приняв молчание за знак согласия, так же бесшумно, как и появился, вышел из кабинета.
– Около месяца у вас под носом безнаказанно орудует опаснейший враг, – удаляясь от стоявших у дверей, продолжал Верховный. – Естественно спросить: действует наша контрразведка или бездействует?! Что это – медлительность по недомыслию или преступная халатность?.. И в любом случае – безответственность!..
Обвинения, высказываемые Верховным, были, по существу, несправедливыми: военной контрразведкой с самого начала делалось все необходимое. Однако оправдываться, а тем более возражать не следовало, и за спиной Сталина, в другом конце кабинета, убито молчали.
Бледный от негодования, он повернулся, увидел телефон «ВЧ» на специальной приставной этажерке у своего письменного стола, и сразу мысли о восставшей Варшаве и о польском вопросе, пожалуй самом сложном среди других, возникли в его голове. Подойдя к столу, он приподнял трубку, услышал тотчас в сильной мембране оттуда, из Польши, голос командующего 1-м Белорусским фронтом Рокоссовского и почувствовал, что говорить с ним в эту минуту по-хорошему, без недовольства и раздраженности не сможет, просто не в состоянии. Рокоссовский же, блестяще проявивший себя в Белорусской операции и получивший в ходе ее недавно, на протяжении месяца, по его, Сталина, инициативе звания Маршала и Героя, никак не заслуживал сейчас подобного обращения, и, подержав трубку несколько секунд в руке, Верховный опустил ее на аппарат. И снова двинулся по кабинету.
– Территориальные органы участвуют в розыске? – приблизясь к стоящим возле дверей и переводя взгляд с начальника контрразведки на обоих наркомов и обратно, осведомился он.
Органы внутренних дел и госбезопасности были только ориентированы и участвовали в розыске лишь постольку-поскольку, да и возможностей для этого у них в оперативных тылах фронтов, где действовала группа «Неман», было несравненно меньше, чем у военной контрразведки. Но Верховный не терпел многословия и не стал бы в подобной ситуации выслушивать подробные объяснения, а подводить своих влиятельных коллег начальник контрразведки никак не желал.
– Да… Участвуют, – потому сказал он, хотя этот положительный ответ, несомненно, усугублял его и без того нелегкое положение.
– Помощь армии вам нужна?
– Генеральным штабом директива войскам уже отдана. – Начальник контрразведки позволил себе отвести глаза: взглядом указал на генерала армии; при словах «Генеральным штабом» тот поднял голову от документов.
– Извините, товарищ Сталин, – сказал он за спиной Верховного, и Сталин, выказывая свое уважение и расположение к этому человеку, тут же повернулся к нему лицом. – Если речь идет о Первом Прибалтийском и Третьем Белорусском фронтах, то командующим еще прошлой ночью предложено оказывать органам контрразведки всякую помощь людьми и техникой.