Коллектив Майнд
Шрифт:
Красивая жизнь или драма, продажные и честные полицейские, мафия и патриотизм. Голливуд всегда вертел умами людей, как хотел, и фильм "Энергия тюрьмы" переубедил многих скептиков, поддержав поток сдающих ОЭ.
Оставались, конечно, и исключения. Не так много было доноров среди русских православных христиан и среди израильтян. Разумеется, Израиль и Силиконовая Долина все равно довольно быстро потеряли свои позиции на рынке хай-тек, уступив лидерство «Коллектив Майнд».
Оппозиция Агентства «Коммуна» постепенно исчезала. Реальных аргументов у противников сдачи все равно не было. Жалоб тоже не наблюдалось,
Официальная Церковь долго не решалась выступить с конкретными заявлениями, сохраняя нейтралитет. Мнения представителей разных вероисповеданий и вовсе разделились. Даже в пределах одной религии были приверженцы и противники сдачи ОЭ. Агентство «Коммуна» доказывало свою благонамеренность щедрыми взносами и поддержкой всех религий, этого не отнять. Все равно, кто-то называл сдачу ОЭ — продажей человеческой сущности, предостерегал и запрещал, но большинство видело в этом явлении слияние душ, сближение с Богом, потому что люди становились добрыми и улыбчивыми, счастливыми, избавленными от страданий. Трудно было идти против фактов того, что мир очищался от множества грехов.
— Знаешь, — в конце концов сказал Байки, — Давай я все-таки позвоню этому Чарльзу. С Харлеем. Вдруг прокатит. Мы ничего не теряем, и я обещаю быть очень аккуратным. А сорвется — пойдем к Волански.
Решив установить дружеские, партнерские отношения, Айзек спорить не стал.
— Хочешь — звони.
Байки набрал номер, представился. Сказал, что из местного клуба и хотел бы встретиться на предмет раритетного экземпляра Харлея, которым владел Чарльз, сделать несколько фото для сайта. Все прошло гладко, договорились на семь вечера.
Байки готовился основательно. Нашел старые драные джинсы, черную футболку с неаккуратно оторванными рукавами, косуху и повязал бандану с красным логотипом Харлей Девидсон, нацепил черные очки «Рэй Бен». В своем снаряжении Байки выглядел очень круто и даже грозно, Айзеку понравилось. По этому особому случаю он помыл свой мотоцикл, не пойми откуда притащил неплохую камеру «Лейка».
— Байки, тебе не на встречу надо, а сразу в Голливуд. Возьмут в кино безо всяких проб. Знаешь, что знаменитый Харрисон Форд работал плотником, пока его не приметил кинорежиссер Джорд Лукас. Так что, если тоже встретишь своего Лукаса или Тарантино, брось хотя бы сообщение, что не вернешься.
Байки улыбнулся широченной улыбкой и в ответ подмигнул. Он был тоже доволен своим видом. При таком параде ему приходилось выходить в город не часто.
— Байки, признайся, ты специально выбрал этого кандидата, чтобы устроить такой карнавал, — подшутил Айзек.
— Сам ты карнавал! Наступит время, и я буду всегда так одет. На Харлее и с сисястой блондинкой сзади!
— Подцепи для начала нам этого парня. И тогда я обещаю тебе двух сисястых блондинок.
— Все будет ОК! Не ссы!
ОК, не ОК, а вернулся Байки очень расстроенным.
— Сначала этот мудак опоздал почти на час, — разочарованно рассказывал Байки. — Потом долго рассказывал, какой он весь охуенный. Слово вставить мне
— Не расстраивайся, Байки, ты выглядел орлом, вот и он тоже перья распустил.
Байки немного повеселел.
— Знаешь, Айзек, ты один из немногих нормальных людей, кого я встречал за последнее время. Все какие-то чокнутые стали. Несутся неизвестно куда. Ни четких целей, ни идеалов. Картонные люди. Давай бухнем сегодня. Есть еще виски?
— Виски нет. Но есть офигенный сейшельский ром.
— Не слышал о таком, но ром — это даже лучше. А завтра займемся твоим Волански. Причем я обещаю тебе подойти с полной серьезностью. Нельзя так вот ходить к кому попало и втягивать в нашу затею. Так можно и допрыгаться. Не нужен нам больше никто. Немного денег не помешает, а остальное — как-нибудь сами справимся.
Глава седьмая
— Добрый день, могу я увидеть Питера Волански?
Молодой паренек, открывший калитку, внимательно посмотрел на Айзека и вежливо поинтересовался:
— А кто его спрашивает и по какому поводу?
— Меня зовут Айзек Леруа, и я пришел по личному вопросу.
Паренек еще раз оглядел Айзека с ног до головы, бросил взгляд на его скутер и отворил калитку шире.
— Ну-у хо-орошо, — чуть растягивая звуки, неуверенно сказал паренек и все же добавил, — Проходите.
Он посторонился, чтобы пропустить Айзека.
Дом Волански был небольшим и располагался на широком плоском участке земли, редкость для района Кап-Д’ай. Шесть массивных темно-красных колонн, две из которых уходили в красивый голубой бассейн. Окна в пол, много стекла, много чистого света и свежего воздуха. Непременные ухоженные пальмы на участке, много оливковых деревьев. Роскошный вид на море. Через стеклянные стены просматривалась коллекция современного искусства, картины и скульптуры. Айзек не слишком разбирался в живописи, но даже он узнал в одной из работ принт Энди Уорхола.
«Хорошо устроился, — подумал Айзек, — Жаль, мои родители не были богаты. Ну, ничего, пробьюсь».
— Садитесь сюда, — паренек указал Айзеку на небольшой стеклянный столик в окружении коричневой плетеной мебели, — Я вас слушаю, что у вас за личное дело ко мне. Я — Питер Волански.
Айзек, конечно, сразу понял, что открыл дверь сам Питер. Хотя фото в сети он не нашел, паренек подходил по возрасту плюс акцент. По досье Айзек помнил, что родных сестер и братьев у Питера не было, и слишком уж дотошно рассматривал его этот парень, чтобы оказаться просто приятелем или другом хозяина виллы. Не зря Айзек нацепил университетский значок научного общества. Этот значок был Питеру явно знаком и подействовал благоприятно.