Коллективное сознательное
Шрифт:
— Мы очень заинтересовались вашим фондом, тем более что наша кампания всегда была известна своей благотворительной деятельностью, — начал Вадим отрепетированную речь. — Поэтому мы и пришли к вам.
— Да-да! Я много наслышан о вашей фирме. — Хозяин кабинета незаметно глянул на визитку, которую держал в руках. — Господин Нечаев. Ваша кампания «PrintProsto» — это известный помощник обездоленных.
— Мы бы хотели сначала узнать о целях вашего фонда, ну и об условиях спонсирования. — Клава достала из модной сумочки записную книжку в обложке с инкрустацией и приготовилась записывать.
— Конечно-конечно,
— Нет, мы бы хотели от вас услышать. — Вадим поморщился.
— Конечно, просто рекламный набор нашего фонда носит еще характер сувенирного, это наш презент вам вне зависимости от вашего окончательного решения. А позвольте поинтересоваться, откуда вы о нас узнали? — Задав вопрос, директор состроил такое подобострастное лицо, что сразу стало ясно — ему ничего, кроме денег, от посетителей не нужно.
— О, совершенно случайно, в школе у сынишки вас… э… пропагандировали, — ответил Малахов.
Юля принесла две сумки из дорогой кожи, внутри которых, кроме уже знакомого буклетика с рассказами о фонде, находились еще авторучки «Паркер» с логотипом фонда, пресс-папье в виде сталкера, разрывающего пасть монстру, зажим для денег в форме винтовки СВД и маленький настольный макет противогаза, обильно украшенный стразами.
«Опять стразы, — мелькнуло в голове у Малахова. — Они тут все на них повелись».
— Вот вам на память, — повторил Владимир Константинович. — А на словах я могу вкратце рассказать о нашем фонде. Мы организовались совсем недавно. Дело в том, что инициативная группа ветеранов Зоны, не сталкеров, а тех, кто был там, так скажем, непрофессионально, пыталась каким-то образом помочь сталкерам, которые, так скажем, ушли на покой. Но мы столкнулись с их активным сопротивлением.
— В каком смысле сопротивлением? — удивилась Клава.
— Ну, они такие гордые, считают, что сами со всем справятся. Но не всегда так бывает. Во-первых, накопив определенные активы фонда, мы сможем организовать что-то вроде дома ветеранов Зоны или коттедж-таун для сталкеров. Чтобы они жили вместе. Во-вторых, мы, заслужив подобным образом доверие с их стороны, всегда сможем выявлять уже официально адреса и имена новых, только вернувшихся из Зоны сталкеров. И как апофеоз нашей деятельности — это создание клиник для сталкеров, где бы они смогли наблюдаться. Клиники с особым персоналом, готовым к работе с таким контингентом пациентов. — Владимир Константинович так увлекся рассказом о светлом будущем сталкеров, будто сам в него поверил. Его глаза сверкали, как стразы, на щеках выступил румянец.
— Да, планы грандиозные. — Вадим вложил в голос весь восторг, который смог изобразить. — Но ведь это большие деньги. Фонду будет непросто скопить такие активы.
— Мы никогда не собирались идти простым путем, — слегка пафосно сказал директор фонда, все еще не успокоившись после своей пламенной речи.
— Ваши усилия могут вызвать только восхищение, — кивнула Клава. — Мы тут можем говорить открыто? Нам бы хотелось обсудить финансовые моменты нашего участия в вашем, прямо скажу, замечательном проекте.
— Конечно-конечно, —
— Мы вынуждены будем провести некоторую операцию с ценными вложениями, и у нас нет никакого желания, чтобы эту куплю-продажу ассоциировали с нами. Поэтому мы можем оформить этот предмет как подарок фонду, ну а вы…
— Сколько вы хотите отката? — совершенно не смущаясь, спросил Владимир Константинович.
— Восемьдесят процентов продажной цены, — немедленно ответила Клава.
— А о каких суммах может идти речь? — В глазах директора сверкнул хищный огонек.
— Мы собираемся продать вот этот предмет. — Вадим достал из кармана продолговатый сверток из мягкой кожи и положил его на стол.
— Разрешите взглянуть, — вежливо поинтересовался Владимир Константинович и протянул руку.
— Сделайте одолжение, — кивнул Вадим.
Хозяин офиса осторожно развернул кожу. Внутри была та самая платиновая кость, усыпанная бриллиантами. Высший символ власти энампов.
Владимир Константинович изменился в лице, хотя и постарался это скрыть, и немедленно завернул вещь обратно.
— Да, мы согласны. Я уверен, мы договоримся. Можно подписывать договор немедленно. У меня, я думаю, даже найдется покупатель. — Директор стал перебирать бумаги на столе, словно хотел найти там уже подготовленный договор.
— Ну и отлично! Хотя, конечно, вы понимаете, мы в таких сделках доверяем своим покупателям, но если с вашей стороны будет аргументированное предложение… — Вадим спрятал драгоценность в карман. — Тогда давайте встретимся завтра.
— Да, я даже могу, наверное, привести покупателя на встречу. — Директор выглядел очень возбужденным. — А скажите, какая история у этого предмета?
— Вы хотите узнать, откуда он у нас? — Вадим внимательно смотрел на Владимира Константиновича. — Из Зоны.
— Из Зоны? Это очень интересно. — Директор разве что не всплеснул ладонями от восторга.
— Да, вы же сами говорили, что в Зоне не только сталкеры бывали, но и люди, которые выполняли там некоторые деликатные операции. Вот из одной из таких миссий мы и получили этот предмет. Но это не артефакт Зоны. Просто ювелирное изделие. Какая-то древняя реликвия, я порылся в литературе, ее происхождение скрыто в глубине веков. Мы продаем ее для улучшения нашего финансового положения. У нас еще много осталось старинных реликвий. Мы в них свой капитал вкладываем. Я как-нибудь покажу вам наш, так сказать, музей-депозитарий, там есть очень интересные вещи, один «Голос тьмы» чего стоит.
— Тогда до завтра? Приходите утром, как сейчас, пока мало посетителей. — Владимир Константинович был сама любезность, при этом его пальцы заметно подрагивали.
— Ну, что? — Герман дождался, пока Клава с Вадимом устроятся на своих местах в машине. — В офисе после вашего ухода такая бурная деятельность началась.
— Ты о чем? — спросил Вадим. — Что ты имеешь в виду под бурной деятельностью?
— Ну, первое, что необходимо отметить, это то, что этот самый Владимир Константинович Славомирский стал немедленно звонить, — витиевато начал Герман.