Колода предзнаменования
Шрифт:
– Не знаю, забросил ли ты свое исследование после отъезда, но в Четверке Дорог происходит что-то опасное. И если ты готов принять на себя мамину ярость, думаю, ты можешь помочь мне предотвратить катастрофу.
Эзра подался вперед и внимательно выслушал рассказ о гнили и ее странном виде, как она исчезла, и как Мэй настроилась докопаться до истины. Его глаза загорелись от любопытства.
– Я знаю, что ты боишься возвращаться, – закончила она. – Но мне действительно нужна помощь. Что скажешь?
К столу подошла официантка и поставила перед ними два
– Ладно. Я помогу тебе.
Та довольно кивнула.
– Отлично.
Мэй пыталась не думать о другой причине, по которой хотела его возвращения. О тайне, которую она долго хранила; о том, как много Эзра раскрыл во время своего исследования. Он поможет ей в точности понять, что она сделала под боярышником, и разобраться в этом новом аспекте ее силы.
У Мэй снова зачесались руки, и она подумала о давно заживших шрамах, крови, коре и запахе сырой земли. А затем поднесла чашку к губам и сделала глоток мутного, приторно-сладкого кофе.
Часть 2
Тройка Кинжалов
7
Айзека не покидали мысли о семье. Салливаны всегда не давали ему покоя, но после того, как Зверь показал его мать, юноша окунулся в бездонный колодец воспоминаний. Ее образ напомнил ему, как она защищала его в день ритуала и принесла жертву, чтобы попытаться обезопасить сына. Поэтому Айзека так оскорбило требование Габриэля отпустить ее – она сделала все возможное, чтобы спасти ему жизнь. Он отплатит ей тем же.
Его внимание было сосредоточено на чем угодно, кроме учебы в школе Четверки Дорог, что еще больше отвлекало от кипы домашней работы и тестов, к которым он забыл подготовиться.
Учителя обычно делали поблажки детям основателей – это единственное объяснение тому, что Джастин учился на одни четверки, хотя Айзек ни разу не видел его за учебниками, – но он падал все ниже их и без того низких стандартов.
Еще и этот беспрестанный шепот за спиной… Последние несколько лет люди часто пялились на Айзека из-за сплетен, порожденных его ритуалом, но в последнее время их взгляды казались… многозначительными. Айзек привык, что жители города относились к нему враждебно. Но тут было дело в чем-то другом – он просто пока не понял, в чем именно.
Айзек решительно настроился взять себя в руки и выкинуть семью из головы. И отлично справлялся, пока не вышел пообедать в школьный двор и не увидел Габриэля, листавшего что-то на телефоне, прислонившись к бетонной стене.
Живот Айзека скрутило. Лучше бы это снова был Зверь, ну или порождение его фантазии. Но нет.
– Что ты тут делаешь? – спросил он, преодолевая расстояние между ними.
Его взгляд прошелся по ученикам, прогуливавшимся рядом. Он не хотел привлекать лишнего внимания, но наверняка кто-нибудь да поймет, что за сцена перед ними разворачивается. А если разойдется новость, что в городе еще один Салливан, ну… Айзек
Габриэль, сохраняя безучастное выражение лица, оторвался от телефона.
– Я вообще-то выпускник этой школы.
Айзек насупился.
– И все равно ты не имеешь права заходить на ее территорию.
– Мне дали пропуск посетителя, – равнодушно ответил он, пряча мобильный в карман. Волк-наколка на внутренней части его предплечья осклабился на Айзека. – К тому же в последнее время люди жалуются на подозрительную активность на лесной поляне, где полиция недавно проводила расследование. Вчера постояльцам гостиницы было что сказать об этом. О нас, основателях, нынче ходит много слухов, ты в курсе?
Айзек замер, а его сердце заколотилось в груди. Так вот почему пришел Габриэль: поговорить о ритуале, который они с Вайолет пытались провернуть.
– Я… – начал он, не зная, что и сказать. – Я пытался…
– Я говорил тебе не приходить сюда!
Голос прозвучал так громко, что Айзек подумал, что обращались к нему. Но, обернувшись, он увидел в другом конце дворика Кэла Гонзалеса, одного из друзей Джастина.
И напротив стоял объект его гнева – Джастин Готорн.
За прошлые годы Айзек прошел с Джастином по множеству коридоров. Люди всегда реагировали на него одинаково: со смесью восхищения и дружелюбия, которое никогда не распространялось на Айзека. Но сегодня Кэл смотрел на Джастина с нескрываемым презрением. Айзек обвел взглядом других учеников во дворе – их лица выражали то же самое.
Его охватила тревога. Он знал, что ситуация в школе ухудшилась после того, как распространилась правда, что у Джастина нет сил, но он не понимал, насколько все плохо.
– Эй, – голос Джастина прозвучал сдавленно. Айзек никогда не видел его таким одиноким: без компании друзей, без щита в виде сил, только с рюкзаком и напускной улыбкой. – Чувак, я просто хочу пообедать.
– Не с нами. – Кэл показал на учеников позади себя – членов команды по бегу. Людей, о которых его друг годами отзывался только с уважением и теплотой.
Джастин посмотрел по сторонам, встретился взглядом с Айзеком и округлил глаза, заметив Габриэля. Но ничего не сказал. Выражение его лица пронзило по Айзека, как пуля. Не потому, что он выглядел рассерженным, – скорее, поверженным.
От злости в его ушах загудело. Если бы он захотел, то мог бы заставить всех в этом дворике опуститься на колени и извиниться. Заставить признаться, что они не имели ни малейшего представления о том, как трудно жилось основателям и на какие жертвы шел Джастин, чтобы защитить их. Его сила уже рвалась наружу. Было бы так легко использовать ее…
Но за ним наблюдал Габриэль. Все наблюдали. Поэтому он использовал слова.
– Кэл, – позвал Айзек. Юноша повернулся, и презрение на его лице сменилось чем-то совершенно другим. Это выражение Айзек замечал все чаще и чаще. – Он обедает со мной.