Колодцы предков (вариант перевода Аванта+)
Шрифт:
— Неужели даже протокол? — не поверила я, слишком уж мало времени было у сержанта, но тот, одновременно и злой на себя за допущенное упущение, и довольный сегодняшним достижением, пояснил:
— Зная алчную натуру Хани Дудяковой, я и сыграл на этой ее струнке. Пришел к ней и без обиняков заявил: странно, что пани не продала найденных тогда документов этому самому Капусте. Только дала посмотреть, верно? Заплатил-то он хоть как следует?
За последнее время вести о сенсационных происшествиях на подворье Франека Влукневского разнеслись по всей округе, и Ханя, разумеется, тоже о них
— Заплатил! — прошипела она, вся побелев от бессильной злобы. — Да гроша не дал! Говорил, что эти бумажки гроша ломаного не стоят! Задарма читал, сволочь американская! И еще записывал! Как же я сразу-то не сообразила?!
— Да уж! — согласился сержант Вельский. — Оставил он вас, извините, в дураках. А теперь скрылся. С этаким-то богатством! На вашем месте я бы этого ему так не оставил. Отобрать все у негодяя и дело с концом! Пусть и ему не достанется.
— А вы думаете, его можно отыскать?
— А почему же нельзя? Очень даже можно! С вашей помощью. Пани припомнит себе, а я вот в протокольчик запишу, когда эта сволочь заявилась к пани морочить голову, и будут у ндс официальные основания для возбуждения дела. Объявим розыск и поймаем голубчика, не беспокойтесь! Отберем все до последней жемчужинки!
С помощью такого вот нехитрого приема сержант Вельский в две минуты заручился помощью пылающей жаждой мести Хани Дудяковой, которая в начале визита милиционера была полна решимости ни словечка не проронить, о Джоне Ка пусто. Правда, во время составления протокола немного остыла и категорически отрицала намерение продать исторические документы, оправдывая свои действия обычным бабьим любопытством. Пришлось удовольствоваться сержанту такой версией.
— И даже привлечь к ответственности дрянную бабу я не имею оснований! — искренне сокрушался сержант. — А ведь это из-за нее весь сыр-бор разгорелся.
— Не убивайтесь так, — успокаивал сержанта Марек.
— Сыр-бор и без нее разгорелся бы тут, ведь могильщик бдил вовсю. А благодаря вашей родственнице мы хотя бы знаем теперь, кого искать.
Уж такая у нас фамильная черта, что мы или сразу все говорили, или все молчали. Вот и теперь, после заявления сержанта, кухня Франека, выросшая до ранга конференц-зала, наполнилась несусветным гомоном. Каждой хотелось немедленно получить ответ на свой вопрос, а вопросы у всех были разные. Верх в этой баталии одержала Тереса, которая просто трахнула по столу миской с остатками каши и заорала:
— А ну тихо! Вопросы задавать по очереди! Я первая! Так кто, в конце концов, был убийцей? Могильщик?
— Могильщик! — в один голос ответили Сержант Вельский и Марек.
Люцина конечно не смолчала:
— А ты так и не догадалась? Я же вам говорила — именно могильщик гнал тогда Менюшко! А в следующий раз стучи пустой миской.
И она демонстративно принялась счищать с себя кашу.
Мамуля всегда была за справедливость.
—
— Получается, наше наследство с самого начала охраняют сплошные могильщики. В древние времена древний могильщик прогонял Менюшко, который что-то пронюхал о кладе, а современный его наследник сделал шаг вперед и уже не прогонял искателей клада, а просто-напросто их убивал.
Тетя Ядя поспешила задать свой вопрос:
— А как же могильщик узнал о кладе? Это мне может кто-нибудь объяснить? Я имею в виду и древнего могильщика, и этого, нашего…
Сташек Вельский переглянулся с Мареком. Люцина перестала стряхивать с себя кашу и внимательно посмотрела на них.
— Голову даю на отсечение — вы знаете! Это служебная тайна, да?
— Да нет, — ответил сержант. — И вообще, я не уверен, что это обстоятельство где-то официально зафиксировано.
— Тогда говори ты! — потребовала я у Марека, но тут вдруг заговорил все время молчавший Франек:
— Старый могильщик наверняка видел, как ксендз освятил сундук. Быть того не может, чтобы не заметил лошадей и телеги у костела в неурочную пору! А потом просто подглядел, куда спрятали сундук.
— Так было? — домогалась я у Марека. — Ведь ты же разговаривал с ксендзом!
— Я вам за него отвечу, — вызвалась Люцина, поскольку Марек, по своему обыкновению, не торопился с ответом. — Старый могильщик увидел, что ксендз что-то освятил, незаметно проследил, куда поехала телега, увидел, как с нее сняли сундук и спрятали в колодец, и решил — это клад!
— И, как видите, не ошибся, правильно решил, — дополнила Тереса.
— Затем этот могильщик рассказал своему сыну, тот своему. Копаться в чужих колодцах они не могли, — продолжала Люцина, — а может, и в колодцах запутались. Но клад ревниво оберегали и в конце концов уже стали считать этот клад своим. А этот наш могильщик был каким-то потомком того, первого, тоже считал клад своей собственностью, тоже не мог до него добраться и тоже не позволял добраться до него никому другому.
— А ты откуда знаешь? — удивился Марек.
— А тут и знать не надо, достаточно пошевелить мозгами, — самоуверенно ответила Люцина. — Ну, что так смотришь? Будто уж мы и не соображаем ничего.
— Да нет, я так, — смутился Марек. — Ты обо всем правильно догадалась. Оказывается, очень полезно для вас — ничего не говорить. Сами начинаете думать.
— Тогда непонятно, почему же он и нас не поубивал, — сказала я. — Ведь все наши меры предосторожности, откровенно говоря, ни к черту не годились. Если бы немного постарался — всех бы нас до одной передушил.
— В том-то и заковыка! — пояснил Марек, который вдруг стал необычно разговорчив. Возможно, на него позитивно подействовали откровения Люцины. — В том-то и заковыка! У могильщика были сомнения — а не имеете ли и вы прав на то самое сокровище? Сомнение, не уверенность, но и сомнения оказалось достаточным для того, чтобы он не стал вам наносить телесного ущерба, только мешал в раскопках. Возможно, для себя решил: если вы все-таки клад достанете — отобрать его у вас, а может, и поделиться с вами. Хотя и понятия не имел, что за клад.