Колодец и бабочка
Шрифт:
Сергей понимал, что ссориться с ним нельзя. Спасибо, что согласился впустить их в квартиру Габричевского. Мог бы упереться рогом и пойти на принцип. Хотя что ему пользы с того принципа? Но многие бывшие коллеги Бабкина считали, что сунуть палки в колеса частным детективам – дело богоугодное. Однако насмешливо-пренебрежительное отношение следователя его глухо раздражало. «Ну ищем кота, и чего? – мысленно спрашивал он. – У тебя этот кот карася украл из тарелки, что ты никак уняться не можешь?»
Самое противное, что с точки зрения Бабкина
В общем, Сергей был на взводе.
А вот с Илюшина все насмешки скатывались как с гуся вода. На обращение «Эй, кошатники» Макар просто взглядывал рассеянно, улыбался в ответ, и сразу становилось ясно, что мысли его заняты другим, а на собеседника он реагирует механически. Когда Сергей заметил, что следователя это выводит из себя, ему стало значительно легче.
Наконец сыщиков впустили в квартиру. Оперативник, которого оставили при них надзирающим, примостился на табуретке в кухне и уткнулся в телефон.
– Тебя следак не достал своим тухлым юморком? – вполголоса спросил Сергей у Макара.
Илюшин поднял на него озадаченный взгляд:
– Следак? А что, он много шутил?
Бабкин не выдержал и засмеялся. Пока в него летели шишки, пока следователь лениво поплевывал ему на ботинки, не скрывая издевки, Илюшин пребывал в невидимой хрустальной сфере. В которой до него не доносилось ни звука. А кто ему обеспечил эту хрустальную изоляцию? Правильно: тот, кто договаривался с самодовольным хмырем, упрашивал пустить их в квартиру, сносил его подколки и вежливо улыбался в ответ.
– Да пофиг на него! – Бабкин неожиданно пришел в хорошее расположение духа. – Пошли осмотримся. Время поджимает.
Кота в квартире не оказалось. Не было и сумки, в которой его утащили из магазина. Илюшин отправил паспортную фотографию Габричевского в «Маргалит», и Оленька без колебаний опознала похитителя.
По крайней мере, они были на верном пути.
Квартира выглядела как комната подростка лет шестнадцати. «Бардак, чипсы и светомузыка», – охарактеризовал ее Сергей, под светомузыкой подразумевая огромное количество разнообразной техники. Компьютер, колонки, великолепное рабочее кресло, стереосистема…
На столе мягко светился огромный серебристый монитор. Илюшин уважительно посвистел:
– Интересно, чем покойный зарабатывал на жизнь?
Пока Бабкин ползал на брюхе, изучая пространство под шкафами и диваном в поисках кота, Макар разбирался с записями Габричевского.
– Слушай, наш фигурант – писатель! – известил он. – Цитирую: «Жан запустил руку в ее трусики и нащупал нечто неожиданное…»
– Нас отсюда выставят через пятнадцать минут, – прокряхтел Бабкин. – А ты все по чужим трусам шаришься. – Он поднялся и отряхнул джинсы: – Какого лешего, Макар? Что ты делаешь?
Илюшин быстро фотографировал на смартфон экран монитора.
–
Закончив, он переключился на другое окно.
– Смотри: здесь открыто восемь файлов, каждый – с новым текстом. Шесть из них порнографические. – Он снова щелкнул мышью. – Вот сайт, на котором Габричевский публиковал свои опусы. Похоже, ему даже что-то за это платили.
– А про котов там ничего нет? – поинтересовался Бабкин.
– Нет. В общем, по-прежнему непонятно, чем Габричевский зарабатывал на жизнь и зачем стащил Якова Соломоновича.
На столе валялась раскрытая книга. «Разящий меч Антареса», – прочел Сергей. На обложке мускулистый воин в латексных трусах боролся с чудовищем. Автор книги, некто Десницкий, внешне напоминал Габричевского, если верить фотографии над аннотацией.
В дверном проеме возник оперативник:
– Тут просили предупредить, что у вас осталось пять минут.
– Давай-ка еще раз квартиру осмотрим на всякий случай, – решил Макар. – Точнее говоря, осматривать будешь ты. А я буду читать тебе начало рассказа «Морское искушение». «В тот вечер жена рыбака Тюнь-Иня, оставшись одна, призвала заклинанием морского дьявола. Он явился, разгоряченный ее зовом, с длинными извивающимися щупальцами…»
На пути к метро Бабкин и Макар спорили, принадлежали щупальца морскому дьяволу или же он принес их с собой.
– Ты к женщине приходишь не с пустыми руками же, так? – втолковывал Сергей. – Несешь вино, допустим, конфеты, нарезку сыра-ветчины, тортик какой-нибудь приличный…
– До чего у тебя, Серёжа, прожорливые были бабы! – осуждающе заметил Илюшин. – По-твоему, морской дьявол собрался кормить жену рыбака щупальцами? Заглянул по дороге в «Дары океана», взял на пробу пару-тройку кило и несет ей в полосатом черно-белом пакете «Марианна»?
– Сначала обжарил бы их в оливковом масле, потом слегка припустил в томатном соусе, сверху горсточку риса… Специи, само собой…
– То есть слова «тентакли» и «хентай» тебе ничего не говорят?
– «Хендай», – поправил Сергей.
– До чего же ты невежествен, мой замшелый друг, – с печалью сказал Илюшин. – Подъем. Нам на следующей.
При выходе из метро у Бабкина пискнул телефон.
– Габричевский по базам не проходит, – известил Сергей, прочитав сообщение. – Не привлекался, задолженностей нет, выезд за границу не запрещен. Все, что наш Силаев смог найти, – телефон его старшего брата. По родителям данных нет.
– Всё загадочнее и загадочнее. – Илюшин взъерошил волосы. – Ладно, давай доберемся до дома и попробуем связаться с братом.