Колодец тьмы

Уэйс Маргарет

Гарета охватили мрачные предчувствия. Пусть не сразу, но гром обязательно прогремит. Единственное, что его утешало, — это то, что в любовных интригах Дагнаруса никогда не присутствовала любовь. Эти интриги были для него чем-то вроде охоты, а любовницы — охотничьими трофеями. К любви же принц относился как к чувству, способному захлестнуть разум, ослабить мужество и лишить человека целеустремленности.

Но сейчас Дагнарус как раз и выглядел ослепленным и опаленным любовью. Он, столь часто и громко потешавшийся над любовью, переступил

черту и безоглядно пал в бездну этого чувства, не издав ни звука.

Госпожа Мабретон опустила глаза. Когда муж вновь повернулся к ней, она восхищалась подарком и не более. Дагнарус так и продолжал бы заворожено глядеть на нее во все глаза, если бы Гарет с силой не ткнул его в ребра.

Опомнившись, Дагнарус с улыбкой выслушал благодарность, переданную госпожой Мабретон через мужа, и в ответ тоже сказал какую-то банальную учтивость. Приглашение к столу уберегло их всех от ужасающей необходимости говорить что-то еще. Госпожа Мабретон изящно поклонилась и, положив свою руку на руку мужа, направилась к почетным местам за столом. На принца она даже не оглянулась.

— Это самая прекрасная женщина из всех, каких я видел в своей жизни, — негромко признался Дагнарус, провожая ее пристальным взглядом. — Даже не подозревал, что существует такая красота!

— Уверен, ее муж испытывает те же чувства, — с грустным укором, но язвительно произнес Гарет.

Дагнарус резко обернулся к другу. Лицо принца побелело от гнева, зрачки расширились. Он оттолкнул руку Гарета, попытавшегося его утихомирить.

— Я не желаю слушать твоих нравоучений, Меченый! — сказал он. — Ни сейчас, ни вообще. Иначе нашей дружбе конец.

Взметнув полы плаща, принц резко повернулся и двинулся прочь от праздничного стола, за которым только-только начинали рассаживаться гости. На требовательный вопрос матери, куда это он уходит, принц коротко ответил, что неважно себя чувствует и просит позволить ему удалиться. При этом он не сводил глаз с госпожи Мабретон, и та чувствовала на себе его взгляд, хотя и старалась казаться равнодушной. Ее рука поднялась к бирюзовому кулону. Она крепко сжала подарок, наверное, взывая к его защитной магии.

Народная магия пеквеев имеет силу. Это Гарет знал из того, чему его учили в Храме. Но достаточно ли она сильна? Достаточно ли сильна любая магия вообще, чтобы противостоять могущественной магии сердца?

Вслед за принцем Гарет тоже покинул зал. Никто не окликнул его, и ему не пришлось объяснять причину ухода.

Дагнаруса он нашел там, где и рассчитывал найти. Принц лежал, вытянувшись на своей роскошной кровати. Снять парадный костюм он не пожелал. Настроение его высочества было мрачным и подавленным. Сильвит, двигаясь неслышно, бережно сворачивал плащ принца, который тот швырнул на пол. Попутно он давал распоряжения слугам, жестами показывая, куда ставить принесенные ими подносы с холодными закусками, фруктами, хлебом и кувшинами вина. После этого он сразу же выпроводил слуг. Похоже, что Сильвит, как

всегда, знал о случившемся, словно сам был тому свидетелем.

Гарет остановился в ногах кровати.

— В этой шляпе у тебя дурацкий вид, — сказал Дагнарус.

— Знаю.

Гарет сорвал шляпу и запихнул под мышку.

— Прошу меня извинить за те слова.

— С какой стати ты извиняешься? — горестно спросил Дагнарус. — Ты лишь сказал правду. Она — женщина народа эльфов, женщина благородного происхождения, жена Владыки, гостья при дворе моего отца. Видишь, сколько причин, мешающих любить ее. А я все равно ее люблю, — едва слышно добавил он.

Принц наконец снял шляпу и принялся рассеянно рвать ее в клочья, выдирая украшавшие ее перья и раздраженно дергая тонкий шов.

— Вы по этой причине послали за мной? — спросил Гарет, присаживаясь сбоку на кровать.

— Да, — ответил Дагнарус. — Я хотел, чтобы ты ее увидел. Не ожидал выслушать от тебя проповедь!

— Я уже извинился, — напомнил ему Гарет. — Больше я не буду проповедовать.

— Ладно.

Дагнарус сел на постели, отбросив в сторону остатки шляпы.

— Если обещаешь, можешь остаться и поужинать со мной. А потом отправишься спать в свою бывшую каморку. Думаю, Высокочтимый Верховный Маг переживет твое отсутствие в течение одной ночи?

Глаза принца вспыхнули, он искоса взглянул на Сильвита. Гарет понял, что у Дагнаруса есть к нему разговор, который принц не хочет начинать в присутствии камергера.

— Если Высокочтимому Верховному Магу вдруг понадобится мой совет, он знает, где меня искать, — ответил Гарет.

— Сильвит, мы справимся с ужином и сами, — обратился к эльфу Дагнарус. — Тебе тоже надо отдохнуть. Кстати, выбранный тобой подарок оказался превосходным. Госпожу Мабретон он просто ошеломил. Ты согласен, Меченый?

— Вполне, — сдержанно ответил Гарет.

Сильвит поклонился.

— Я рад тому, что доставил удовольствие вашему высочеству.

— Хотел тебя спросить, — окликнул Дагнарус собравшегося уйти эльфа. — А как зовут госпожу Мабретон?

— Вэлура, ваше высочество, — ответил Сильвит.

— Вэлура, — повторил принц, пробуя имя на вкус, словно вино с тонким букетом. — И что оно означает в переводе с вашего языка?

— Покой сердца, ваше высочество

— Покой сердца, — невесело улыбнулся Дагнарус. — Здесь ее родители серьезно ошиблись. Можешь идти, Сильвит.

— Хочу пожелать вам спокойной ночи, ваше высочество.

— Желай, если хочешь, только вряд ли у меня будет спокойная ночь, — пробормотал Дагнарус.

Эльф удалился. Молодые люди уселись за стол. Гарет ел с аппетитом, отдавая должное вкусной еде. Быть может, на торжественном приеме подавали более изысканную пищу, но даже эти холодные закуски были намного лучше надоевшей баранины, которой их без конца кормили в Храме. Дагнарус лениво разжевал что-то, потом оттолкнул от себя тарелку и сосредоточился на вине.