Колокольчик
Шрифт:
ляющий сразу приступил к делу.
— Барин повелели детей, которые к танцам и пению расположены,
доставить на киятр!
— Чо есть тако — киятр?
— Киятр — это где поют и пляшут. Дурак!
— О! — второй гость протянул к Параше руку. — Глазки подобны
сливам. Пой!.. Можешь?
Параша растерянно взглянула на мать. Обе были напуганы. Тогда
отец подтолкнул дочь и басом завёл:
Ка-лин-ка,
Мать нерешительно подтянула:
В саду ягодка малин-ка...
Параша одна высоко, с переливами продолжила:
Под сосною, под зеленою
Спать положите вы меня...
— О!.. — сказал человек в туфлях с пряжками. Пряжки эти Пара-
ше особенно запомнились. Никогда не доводилось ей видеть таких
пряжек.
— Барин! Зачем графу надобны наши детки? — робко спросила
Матрёна Ивановна.
— Веселить надобно графа, киятр они хотят! Кто господину услу-
жить должен? Слуги, холопы его! Вы есть собственность графа Шере-
метева. Вы есть то же, что... эта скамейка или эта деревня, лес.
Управляющий повернулся к девочке:
— Собирайся! Будешь жить как барыня. Грамоту учить, музыку,
манеры господские.
Тут только отец с матерью поняли, что их любимую дочь хотят
куда-то увезти. Мать побледнела, хлопнулась в ноги гостю:
— Помилуй, батюшка, да как же мы без неё? Без цветочка, без
колокольчика нашего?
— Молчи, дурища! Да знаешь ли, где она жить будет? Что есть-
пить будет? Собирай в дорогу. Барыней будет твоя девчонка.
Вечером Иван Ковалёв пришёл из своей кузницы почерневший,
злой, совсем сгорбившийся. Ковалёв знал своё крепостное, зависимое
положение, знал, что «приписан» к графу и ни паспорта, ни права
куда-нибудь уехать или пожаловаться не имел. Но чтобы не распоря-
жаться своими собственными детьми! — этого он не мог стерпеть!
Кузнец клял на чём свет стоит всех: управляющего, и графа, и
соседа своего, но больше всех доставалось ни в чём не повинной жене
да детям.
— Угомонись, отец! — плакала Матрёна Ивановна. — На детях ли-
ца нет. Напугал ты всех.
Плакала она оттого, что увезут её любимую дочь, что некому будет
заступиться за неё, угомонить вспыльчивого мужа.
А Пашенька уложила отца на лавку. Гладила отцову бороду. При-
несла отцу ковш с квасом. Кузнец вдруг прижал к себе её головёнку и
то ли зарычал, то ли заплакал.
— Не плачьте, тятенька, — уговаривала девочка. — Я вас не поза-
буду, не брошу, бог даст, деньги будут, я вас из неволи выкуплю...
ми колоннами. Вокруг дома были дорожки, такие
ровные, словно их по верёвочке делали. Дорожки
посыпаны жёлтым песочком. Деревья и кусты
аккуратные, затейливо подстриженные. Клумбы
с невиданными цветами. Пруды с прозрачной
водой. Такова была усадьба графов Шеремете-
вых — Кусково.
Таких девочек, как Параша, тут немало. И одна другой лучше.
Подбирали их так, чтоб «ликом приятны, станом стройны и видом чтоб
негнусны были, а особливо чтоб голос приятный был».
Учили будущих артистов многому. Танцевать и петь отменно. Гра-
моте, арифметике, географии — науке о разных странах. Итальянскому
и французскому языкам: графы-то по-французски говорят, а в операх
поют по-итальянски.
Смотрела за девочками бабка Арина Кирилина. Бабка Арина гово-
рила: «Граф приказали, чтоб крепкое смотрение за вами было. Чуть
что — по щекам аль на воду посажу. Это ещё у нас старый барин доб-
рый, а у других как? Эвон — розгами сечь приказано».
Параша сначала пуглива была, как козочка, и неловка, как все
деревенские дети. Однако когда подвели её к музыкальным инструмен-
там, совсем перестала бояться.
...Жёлтые, похожие на костяные, палочки на деревянной доске
издавали нежные звуки. Назывался инструмент — клавесин. А звук
струн виолончели похож был на голос матери, который медленно плыл
над лесным озером.
Учитель пения, приехавший в Россию из солнечной страны Ита-
лии, учил Пашу нотной грамоте. Когда учитель услышал голос девоч-
ки, лицо его расплылось в блаженной улыбке и он прошептал: «Со-
ловей!»
— Абсолют! — говорил он потом. Это значило, что у Параши Ко-
валёвой абсолютный слух, она с первого раза без ошибок повторяла
мелодию. И добавил: — Соловей! Зачем учить соловья пению?!
вочка, Таня Шлыкова, предложила сыграть в
«молчанку».
— Как это? — спросила Паша.
Та сделала «страшные» глаза и велела повто-