Коломяги и Комендантский аэродром. Прошлое и настоящее
Шрифт:
В справке Управления НКВД по Ленинградской области «о ликвидации группы архимандрита Клавдия», направленной 1 октября 1942 года в горком ВКП(б) и подписанной начальником Управления НКВД Ленинградской области комиссаром госбезопасности 3-го ранга Кубаткиным, указывалось: «За время Отечественной войны в Ленинграде и Ленинградской области церковники и сектанты активизировали свою подрывную работу... В 1942 г. в пригороде Ленинграда вскрыта и ликвидирована антисоветская организация церковников... В состав этой организации входили бывшие кулаки-церковники, монахини, лица без определенных занятий, приверженцы так называемого иосифлянского религиозного течения... Показаниями арестованных установлено, что Савинский и его активные сообщники, создав в местечке Коломяги
Аресты членов подпольной коломяжской общины продолжались с 17 июня по 14 июля 1942 года. Всего по делу проходило 18 человек. 3 августа Военный трибунал войск НКВД Ленинградского округа приговорил трех человек — архимандрита Клавдия, монахиню Евдокию (Е.П. Дешкину) и А.Ф. Чистякова — к смертной казни, а остальных пятнадцать к различным срокам заключения. Отец Клавдий обратился с просьбой о помиловании, но ее отклонили: приговоренных к смерти казнили 12 августа. Входившую в «группу архимандрита Клавдия» A.C. Абрамову, санитарку больницы им. Ленина, арестовали 14 июля. Ее осудили на 10 лет лишения свободы, но по состоянию здоровья освободили в 1943 году.
Всех упомянутых членов «группы» реабилитировали в сентябре 1956 года Военным трибуналом Ленинградского военного округа. На реабилитации Анатолия Чистякова настаивала его вдова, которая в то время все также жила в Коломягах. В обосновании к реабилитации говорилось: «принадлежность к иосифлянскому течению и совершение богослужений состава уголовного преступления не составляет... в материалах дела нет никаких доказательств того, что указанная группа иосифлян была антисоветской». Историк В. Антонов обращает внимание, что военный прокурор сослался при этом на сталинскую конституцию 1936 года, которая «гарантировала свободу религиозных культов» и действовала также в 1942 году...
В марте 1942 года Коломяги, как и другие места Ленинграда и Ленинградской области, не обошла стороной депортация немцев. Это был уже второй этап выселения «советских немцев», оказавшихся сразу же после начала Великой Отечественной войны меж двух огней: власть рассматривала их как пресловутую «пятую колонну» и делала все, чтобы ликвидировать остатки национальных автономий и вообще выселить немцев подальше от фронта — в Сибирь, Казахстан, на Урал.
Еще 25 августа 1941 года Военный совет Ленинградского фронта принял постановление «Об обязательной эвакуации немецкого и финского населения из пригородных районов Ленинградской области», однако осуществить его удалось только частично, так как уже 8 сентября замкнулось кольцо блокады. Не успевшие выехать советские немцы оказались в «подвешенном» состоянии: их окончательная принудительная депортация являлась лишь вопросом времени. Впрочем, как отмечает историк Вадим Мусаев, советские немцы едва ли заслуживали такого отношения: хотя, возможно, среди них и были люди, относившиеся к советской власти несочувственно, но известно и другое — по уголовным делам за шпионаж, диверсии, вредительство и т. п. финны и немцы привлекались гораздо реже, чем русские или украинцы.
Второй акт трагедии депортации, коснувшейся тех, кого не выселили в конце лета 1941-го, разыгрался весной 1942 года. 20 марта 1942 года было принято повторное постановление Военного совета Ленинградского фронта за № 00714/а о высылке оставшихся внутри блокадного кольца финнов и немцев. Однако фактически выселение началось за несколько дней до постановления, а еще 12 марта нарком внутренних дел Л.П. Берия утвердил план, согласно которому около 50 000 человек из числа эвакуированных из прифронтовых местностей по специальному плану должны были быть направлены на рыбные промыслы Сибири — в Красноярском крае, Омской и Иркутской областях. Именно в эти области и решили отправить ленинградских немцев и финнов.
Выселяли в принудительном порядке, в 24 часа, хотя происходило везде по-разному. Большую часть имущества приходилось
Многие коломяжцы помнят семью немцев Розенбергов, живших на Поклонногорской улице, в доме № 6 (по старой нумерации). В марте 1942 года их всех выслали и отправили в Новосибирскую область.
Высылке подверглись и немцы Риттеры, обитавшие в Коломягах с 1937 года, до этого они жили в расположенной неподалеку немецкой колонии из четырех-пяти семей — в Волково, или, как его называли, на «хуторе Волковка». Об истории рода рассказал петербуржец Виктор Мартынович Риттер, почти вся жизнь которого связана с Коломягами. Первые Риттеры появились в Петербурге вместе с другими выходцами из Германии, прибывшими в Россию в 1760-х годах по приглашению Екатерины II. Согласно семейному родовому древу, родоначальником российского рода Риттеров являлся Иоанн Мельхиор Риттер из Метцингена под Штутгартом. Сначала его семья обосновались в Ново-Саратовке, затем, по мере увеличения рода, его представители «отпочковывались» в другие петербургские колонии — в Павловск, Колпино и в Каменку. По германской традиции, старший брат получал все наследство, а младшие выходили на вольные хлеба.
«Из Каменки в Волково в начале XX века переехали мой дед Иоанн Риттер и его жена София Мусс, — рассказал Виктор Риттер. — Мой отец родился в Волково 27 декабря 1907 года. Отчество у меня звучит на русский манер — Мартынович, а на самом деле отца звали не Мартын, а Мартин. Мать его всегда называла именно так, хотя обычно все величали его по-русски — Мартын Иванович. Отец окончил три класса церковно-приходской школы в Каменке и уже с подросткового возраста работал — занимался извозом. Сначала возил продукты по окрестностям и в город на лошади, потом, уже в 1930-х годах, был шофером».
В 1937 году Риттеров переселили из Волково в Коломяги. Иоанн Риттер, как глава семьи, разделил «усадьбу» надвое: большую часть отдал старшему сыну — Якову Ивановичу, а меньшую оставил себе, жене, двум дочкам и младшему сыну, которым и был Мартын Иванович.
Старый семейный дом, построенный еще в 1906 году, разобрали и перевезли из Волково в Коломяги. Из большей его части построил себе дом Яков Риттер на 2-й половине Коломяг, за «графским прудом», а из меньшей — Иоанн Риттер с семьей. Он обосновался в «1-й половине», на углу Горной и Тбилисской улиц (тогда они звались, соответственно, Парголовской и Новой). Место прежде пустовало: оно было низким и заболоченным, поэтому здесь никто и не строился. Собрали бревенчатую избу из меньшей части волковской семейной «усадьбы». Дом оформили в личную собственность, а земельный участок — в аренду на 99 лет. Стало быть, аж до 2036 года!
Семья Риттеров прожила в этом доме до высылки в марте 1942 года. В справке о реабилитации, выданной Мартыну Ивановичу Риттеру в 1995 году, говорилось: «18 марта 1942 г. выслан в административном порядке из Ленинграда без указания срока высылки по национальному признаку. Освобожден от спецпоселения 28 января 1956 г.».
М.И. Риттер (1907—1995) и его жена Л.B Риттер (1914—2001), урожденная Гефнер. Фото 1969 г. из семейного архива В.М. Риттера
На сборы дали тогда два дня, а путь растянулся на несколько месяцев. На окончательное поселение в Тюменскую область прибыли только в июне. Пунктом назначения стал поселок Локосово Сургутского района. Это было место ссыльных: сюда еще в 1930-х годах отправляли раскулаченных, а во время войны — депортированных немцев, финнов, а затем представителей репрессированных кавказских народов. Одним словом, тут сложился полный «интернационал». Жили в тяжелейших условиях, на положении «спецпоселенцев», работали многие на рыбзаводе.